Борис Верховцев - Норматив

Я — предвестник больших перемен,
Мой в историю вклад огромен,
Я по сути своей — феномèн,
Я бы даже сказал, фенòмен.

А на днях уже сделали чат —
В чате все обо мне судачат,
Вот какой ведь процесс-то начàт!
Да какое начàт — нàчат!

Это — славы всемирной зенит!
Значит признан, оценен, понят!
Целый день мой мобильный звонѝт,
А ночами, подлец, звòнит.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Задремал я над глупым стихом…
Рядом в мисочке — суп с горохом…
В тесной кухне, покрывшейся мхом,
А местами — вообще мòхом.

Снова снег превращается в грязь,
Из под века — секунда, и брызнет…
Ты идёшь, про себя матерясь,
И про тех, кем не понят по жизни.

А таких уже — целая тьма,
И, конечно, не очень приятно,
Что мужчину такого ума,
Принимают за глупого дятла.

Так и хочется крикнуть: «Народ!
Я же есть, я же здесь, я нормальный!
Я ведь только снаружи урод,
А внутри я кристально-хрустальный!»

Только в этом-то вся и беда:
Ухмыльнутся, да вряд ли услышат…
Это было и будет всегда.
Это, друг мой, задумано свыше.

Чего уставился? Стреляй,
Коль выбрал в качестве мишени…
Ты стольких ставил на колени,
Смелее! Властвуй! Разделяй!

Я знал… Я чувствовал спиной,
Косые тени у ларёчка,
Давай, волчара-одиночка!
Не церемонься же со мной!

Иду к тебе, как к алтарю,
С улыбкой, медленно, картинно…
Стреляй, бездушная скотина,
Не то я сам её скурю!!

В момент, когда забрезжат перемены
Во всех без исключенья областях,
Плодятся продуктивно сэлф-мэйд-мэны,
Танцуя на общественных костях.

В любом краю им бесконечно рады,
Им посвящают тонны кинолент,
В их честь проводят пышные парады,
Им руки жмёт с улыбкой президент.

И лишь одно мне в жизни утешенье,
Пусть без фанфар и золочёных флейт:
Я — тоже мэн, вне всякого сомненья.
Осталось только сэлф теперь и мэйд.

Через дым и армады гружёных телег,
Улыбаясь ГАИшным постам,
Мы в стотысячный раз начинаем свой бег
В это старое доброе «там».

Там — луна, та же самая дура-луна,
Что дарила запретные сны,
Нам давно уже в бороду бьёт седина,
А луне, ты смотри — хоть бы хны.

Там готовы всегда к поворотам любым
Без поправок на Ветхий Завет,
Там смешали оранжевый цвет с голубым —
Получился коричневый цвет.

Город детства, жемчужина в топи болот,
Раскидал золотые огни…
Если я не приеду на будущий год —
Открывай. Наливай. Помяни.

Полночи ждал трансляцию сумо,
Включаю телевизор… Чёрт горбатый,
Какое-то учёное дерьмо
С другим ведёт писклявые дебаты.

«Как говорится, факты налицо:
Научным оппонентам не в обиду
Предположу, что всё-таки яйцо
Дало начало курице как виду!»

«Вот тут я вам, коллега, возражу,
Оставив в замешательстве глубоком:
Яичко я никак не отложу,
Коль нету где-то курочки под боком!»

А я вздохнул, голодный и хмельной,
Пошёл себе пожарил вдохновенно
Яичницу с куриной отбивной,
И всё сожрал. Притом одновременно.

Мадам, прокомпостируйте талон!
Я знаю, я нечёсан и помят —
Да не смутит несвежесть панталон
Ваш полный отвращенья строгий взгляд.

Как личность я отнюдь не эталон,
Но ведь прошу всего-то ничего:
В компостер сунуть маленький талон,
И только щёлкнет — высунуть его.

Что значит «мне мораль не дорогà»?
Мадам, я попросил бы… Кто «синяк»?!
Да чтоб ты сдохла, старая карга!
Поеду зайцем. Дел-то — на пятак.

Вдоль по улице идёт
Человек в костюме,
Что-то там себе под нос
Весело поёт.

Может быть, открыл он счёт
В долларовой сумме
Может, это крупный босс,
Может, идиот.

Я в простреленной джинсе
Бодро, без стесненья,
Третий день, как на мели,
Пру во всей красе…

Это — в нашей полосе
Частое явленье,
И поди определи,
Кто из нас «как все».