Дилан Томас - Собрание стихотворений 1934-1953

От каменного колокола – прочь,

Он их зеленым камнем света назовет

И взрослой жизнью.

Он в лабиринтах, в кривизне прибоя,

В чешуйчатых путях,

Он в раковине, выдутой луною

(В той, где рождение Венеры),

Избегнет городов, свернувших паруса,

Но все же ветром в ад сметенных:

Не попадут в Его зеленый миф

Ни куча фотографий тех, соленых,

Ни горя и любви пейзажи.

В его тяжёлой живописи маслом,

Где все от человека до кита,

Как фотки будущего. Новенький ребенок

Следит пути к Граалю,

Туда, меж плавников, сквозь кольца змей,

Через огонь и сквозь вуали,

Фотографируя мою тщету, он там

Снимает радугу в ветрах прожекторов,

Светящих с борта Ноева ковчега,

Снимает и хожденье по водaм

(Пока детишки те из детских парков

Ещё на пальцах говорят между собой).

А мальчик (пусть еще без мысли он, но в маске)

Заводит все, что движется по часовой.

Экран, забрызганный прибоем детства

Показывал любовь, и вот

У драматического моря сердце

Разбилось...

– Кто мою историю убьет???

Вот ряд кремней кривой,

И время награждает хромотой,

И зубья из воды, и серп его тупой,

Оно создатель и оно убийца

Истории…

– А кто бы мог

Оракулом заместо аппарата

Печать бесформенную закрепить

Той тени, что из завтрашнего дня…

– Но Время, может быть, убьет меня?

– Нет, –говорит он, – нет, нельзя убить:

Ничто зеленое никто еще не ранил!

Ну кто такое сердце искромсает

Об эту зелень? Все, что не убито…

– Я видел сам, как время убивает

Меня…

1.

На полпути в тот дом, где в знаках зодиака

Меж сумерек алтарь совою затенен,

Она лежит и смотрит в сторону могилы,

Ребро Адамово, раскинувшись как вилы,

Из коих порожден пес адский, Абадон.

Обжора Геркулес, жеватель новостей,

Кусатель мандрагоры завтрашних событий,

Он, затерявшийся в толпе прозрачных фей.

На веках медяки, глаза его закрыты.

Петух – отец и сын небесного яйца –

Он кости всем ветрам вселенной подставляет,

Флюгарка на одной ноге, он, Слово-Бог,

Всю эту ночь времён я под его защитой,

И колыбель моя – где Рак и Козерог.

2.

Смерть – все метафоры в истории одной.

Младенец – искра в мир – встает, как стрелка лука,

(Планета-пеликан бежит своей стезей).

Зачат в аморфности, и от сосков оторван,

Он – в путь спешит, едва с ним распрощалась люлька,

И Абадон-смерть сам рисует флаг пиратов,

И пропасть – эти, к спальне, черные ступени,

И слышит звон Адам. И по костям – лопата.

А в полночь, возмужав, Иаков – лезет к звездам.

Рожденье, жизнь и смерть … «Ни волос не падёт…

(А это – только перья да венец терновый!)

…без воли божией». И голубь – дух святой…

Всё это – как трава стремится сквозь булыжник.

И в бурях вырастет болиголов лесной.

3.

Вначале был ягненок на дрожащих ножках.

Его весну и лето с осенью подряд,

Их отбодал у змея, влезшего на Еву,

Небесный Овен тот, Адам, вождь белых стад.

И я, урвав клочок положенной мне жизни,

Бодаюсь и разбойничаю тут, пока

Мне Рип ван Винкль позволил временно покинуть

То лоно, сморщенный грузовичок гробовщика.

Но черный овен, – прочь прогонит бабку-зиму,

Он, в стаде у себя единственный Живой…

«Настанет час садов, – сказали антиподы, –

И мы на лестнице Иакова звоним о

Всех странных выдумках свинцовой непогоды,

Двукратно прозвучавшею весной!»

4.

Какой просодией звучит простой словарь?

Каких размеров клетка та, что порождает

Всё в мире? И мужской иль женский род

У первоискры той, что жизни зачинает?

Я – эхо фараона? Я – без формы тень?

С вопросом пристающий к шепоту без слов я?

Или шестая часть двенадцати ветров я

И выдут ими был из распаленных тел?

Затянут ли корсет вкруг нового шпанёнка?

Он как бамбук – в глубинах щедрой плоти той,

Ведь мой верблюжий взгляд сквозь все пройдет иглой!

Любовь есть фотоснимок: ночь в пшеничном поле,

Любовь окружена кольцом прожекторов

И озаряет стены, где – отцы отцов...

5.

«Вей, вольный Вест!» Пришел с двустволкой Гавриил,

Он – козырной король – из рукава Иисуса,

Из запечатанной колоды козырнулся.

На византийский лад Адам в ночи вскочил.

Все карты розданы: она с червонным сердцем,

И пиковый валет, что с черным языком

Сосал себе из фляжки вечное спасенье…

Я раненый упал в каньон (игра в ковбоев),