Редьярд Киплинг - Казарменные баллады и Семь морей (книги стихов)

Кто под Минденом сражался, тот в строю не пререкался.

(При майоре лучше вовсе не дыши!)

А вот шибко умным лицам унтера по ягодицам,

Как и нынче, поддавали от души!

Кто под Минденом сражался… (Стой, покуда не заврался!)

Подзабыл, кажись, я кой-чего, друзья.

Так что вам бы надо живо мне поставить кружку пива,

Чтоб еще чего-нибудь припомнил а!

Что ты ходишь с рожей пресной? Нам подмога — Царь Небесный.

Станем школить, все запомнишь, хошь не хошь.

Только ты не огрызайся, на разнос не нарывайся,

Ежелъ хошь ты стать на воина похож!

Из каждого, ребята, мы сделаем солдата, мы — строгие лихие унтера,

Вали со мной в пивнушку! И с вас мне — пива кружку

Я пью за вас —

Гип-гип-ура!

Гип-гип-ура! Я пью за вас —

Гип-гип-ура!

Гип-гип-ура!

Пер. Е.Фельдман

Холера в лагере у нас, страшнее всех войн она,

В пустыне дохнем мы, как евреи в библейские времена.

Она впереди, она позади, от нее никому не уйти…

Врач полковой доложил, что вчера не стало еще десяти.

Эй, лагерь свернуть — и в путь!

Нас трубы торопят,

Нас ливни топят…

Только трупы надежно укрыты — и камни на них, и кусты…

Грохочет оркестр, чтоб унынье в душах у нас побороть,

Бормочет священник, вроде о том, чтоб нас пожалел господь,

О боже! За что нам такое, ведь мы пред тобою чисты.

В августе хворь эта к нам пришла и с тех пор висит на хвосте,

Мы шагали бессонно, нас грузили в вагоны, но она настигала везде,

Она же умеет в любой эшелон забраться на полпути…

И знает полковник, что завтра опять не хватит в строю десяти.

О бабах и думать тошно, на выпивку наплевать,

И порох подмок, остается одно — только маршировать,

А вслед по ночам завывают шакалы: "Вам всё одно не дойти,

Спешите, засранцы, не то к утру не станет еще десяти!"

Порядочки, что теперь у нас, насмешили бы и обезьян:

Лейтенант принимает роту, полком командует капитан,

Рядовой командует взводом… Да, по службе легко расти,

Если служишь там, где вакансий ежедневно до десяти.

Иссох, поседел полковник, он мечется день и ночь

Среди госпитальных коек, меж тех, кому не помочь.

На свои покупает продукты, не боится карман растрясти,

Только проку пока никакого, что ни день — то нет десяти.

Пастор в черном бренчит на банджо, лезет с мулом прямо в ряды,

Слыша песни его и шутки, надрывают все животы,

Чтоб развлечь нас, он даже пляшет: "Ти-ра-ри-ра, ра-ри-ра-ти!"

Он достойный отец для нас, кто мрёт ежедневно по десяти.

А католиков ублажает рыжекудрый отец Виктор,

Он поет ирландские песни, ржет взахлеб и городит вздор…

Эти двое в одной упряжке, им бы только воз довезти…

Так и катится колесница — сутки прочь, и нет десяти.

Холера в лагере нашем, горяча она и сладка,

Дома лучше кормили, но, как за столом не доесть куска?

И сегодня мы все бесстрашны, ведь страхом нас не спасти,

Маршируем мы и теряем на день в среднем по десяти.

Эй! Лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,

Нас ливни топят…

Только трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты…

И те, кто с собою не справятся, могут заткнуться,

А те, кому сдохнуть не нравится, могут живыми вернуться.

Ведь когда-нибудь все равно мы все ляжем, и я, и ты,

Так почему б не сегодня без споров и суеты.?

А ну, номер первый, заваливай стояки,

Брезент собери, да и растяжки тут не забудь,

Веревки и колья — все вали во вьюки!

Пора, ой пора уже лагерь свернуть — и в путь…

(Господи, помоги!)

Пер. А. Сендык

Развлекался я всюду, где можно,

Уж навидался всего.

Баб перепробовал кучу,

Но четверо были — во!

Сперва — вдова-полукровка.

Туземка из Проме — потом,

А после — жена джемадара

И девчонка в Мируте родном.

Теперь с меня хватит женщин;

Я-то знаю, с чем их жуют:

Не попробовав, не раскусишь,

А попробуешь — проведут.

Часто думаешь: черт ли поймет их!

Часто чувствуешь: понял, небось!

Но если прошел ты и черных и желтых,

То белых видишь насквозь.

Я юнцом встретил бабу в Хугли:

Всем начать бы с такой, как она!

Ее звали Эгги де Кастро —

Вот, шлюха, была умна!

Была ох и тертая баба

И ко мне относилась, как мать:

Учила, как жить, как деньгу зашибить —

Научила баб понимать!

После в Бирме я раз на базаре

Закупал провиант для полка,

И там подцепил девчонку

Возле лавки отца-старика.

Желтокожая, бойкая штучка,