Василий Бетаки - За полвека

И в ушах звучит тогда

Вновь молитва всех влюблённых:

Любим? Значит навсегда!

Синие глаза… Холмы

Серебрятся лунным светом,

И дрожит индийским летом

Вальс, манящий в гущу тьмы.

— Офицеры… Мейбл… Когда?

Колдовство, вино, молчанье,

Эта искренность признанья —

Любим? Значит навсегда!

Да… Но жизнь взглянула хмуро,

Сжальтесь надо мной: ведь вот —

Весь в долгах перед Амуром

Я — четырежды банкрот!

И моя ли в том вина?

Если б снова хоть одна

Улыбнулась благосклонно,

Я бы сорок раз тогда

Спел молитву всех влюблённых:

Любим? Значит — навсегда…

323.

ТОММИ

В пивную как-то заглянул я в воскресенье днём.

А бармен мне и говорит: "Солдатам не подаём!"

Девчонки возле стойки заржали на весь зал,

А я ушёл на улицу и сам себе сказал:

"Ах, Томми такой, да Томми сякой, да убирайся вон!

Но сразу "Здрассти, мистер Аткинс", когда слыхать литавров звон".

Оркестр заиграл, ребята, пора! Вовсю литавров звон!

И сразу "Здрассти, мистер Аткинс" — когда вовсю литавров звон!

Зашёл я как-то раз в театр (Почти что трезвым был!) —

Гражданских — вовсе пьяных — швейцар в партер пустил,

Меня же послал на галёрку, туда, где все стоят!

Но если, черт возьми, война — так сразу в первый ряд!

Конечно, Томми, такой-сякой, за дверью подождёт!

Но поезд готов для Аткинса, когда пора в поход!

Пора в поход! Ребята, пора! Труба зовёт в поход!

И поезд подан для Аткинса, когда пора в поход!

Конечно, презирать мундир, который хранит ваш сон,

Стоит не больше, чем сам мундир (ни хрена ведь не стоит он!).

Смеяться над манерами подвыпивших солдат —

Не то, что в полной выкладке тащиться на парад!

Да, Томми такой, Томми сякой, да и что он делает тут?

Но сразу "Ура героям", когда барабаны бьют!

Барабаны бьют, ребята, пора! Вовсю барабаны бьют!

И сразу "Ура героям!", когда барабаны бьют.

Мы, может, и не герои, но мы ведь и не скоты!

Мы, люди из казармы, ничуть не хуже, чем ты!

И если мы себя порой ведём не лучше всех —

Зачем же святости ждать от солдат, и тем вводить во грех?

"Томми такой, Томми сякой, неважно, подождёт…"

Но: "Сэр, пожалуйте на фронт", когда война идёт!

Война идёт, ребята, пора, война уже идёт!

И "Сэр, пожалуйте на фронт", когда война идёт!

Вы всё о кормежке твердите, о школах для наших детей —

Поверьте, проживём мы без этих всех затей!

Конечно, кухня — не пустяк, но нам важней стократ

Знать, что солдатский наш мундир — не шутовской наряд!

Томми такой, Томми сякой, бездельник он и плут,

Но он — "Спаситель Родины", как только пушки бьют!

Хоть Томми такой, да Томми сякой, и всё в нём не то и не так,

Но Томми знает, что к чему — ведь Томми не дурак

324.

МАНДАЛЕЙ

Смотрит пагода в Мульмейне на залив над ленью дня.

Там девчонка в дальней Бирме, верно, помнит про меня.

Колокольчики лопочут в плеске пальмовых ветвей:

Эй, солдат, солдат британский, возвращайся в Мандалей!

Возвращайся в Мандалей,

Слышишь тихий скрип рулей?

Слышишь ли, как плещут плицы из Рангуна в Мандалей,

По дороге в Мандалей,

Где летучих рыбок стаи залетают выше рей,

И рассвет, внезапней грома,

Бьёт в глаза из-за морей!

В яркой, как листва, шапчонке, в юбке, жёлтой, как заря…

Супи-Яулат её звали — точно, как жену Царя.

Жгла она какой-то ладан, пела, идолу молясь,

Целовала ему ноги, наклоняясь в пыль да в грязь.

Идола того народ

Богом-Буддою зовёт…

Я поцеловал девчонку: лучше я, чем идол тот

На дороге в Мандалей!

А когда садилось солнце и туман сползал с полей,

Мне она, бренча на банджо, напевала "Кулла-лей",

Обнял я её за плечи и вдвоём, щека к щеке,

Мы пошли смотреть, как хатис грузят брёвна на реке.

Хатис, серые слоны,

Тик весь день грузить должны.

Даже страшно, как бы шёпот не нарушил тишины

На дороге в Мандалей.

Всё давным-давно минуло: столько миль и столько дней!

Но ведь омнибус от Банка не доедет в Мандалей!

Только в Лондоне я понял: прав был мой капрал тогда —

Кто расслышал зов Востока, тот отравлен навсегда!

Въестся в душу на века

Острый запах чеснока,

Это солнце, эти пальмы, колокольчики, река

И дорога в Мандалей…

Моросит английский дождик, пробирает до костей,

Я устал сбивать подошвы по булыжникам аллей!

Шляйся с горничными в Челси от моста и до моста —

О любви болтают бойко, да не смыслят ни черта!

Рожа красная толста,

Не понять им ни черта!