Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

За то, что, даже ошибаясь, всегда ты шла к высокой цели,
За то, что никогда себя не продавала ты, ни за какую цену,
И каждый раз от сна тяжелого, рыдая, просыпалась,
За то, что ты одна из всех твоих сестер, могучая, сразила тех, кто над тобою издевался,
За то, что не могла, не пожелала ты носить те цепи, что другие носят,
Теперь за все — твой крест, бескровное лицо, гвоздем пробитые ладони,
Копьем пронзенный бок.

О Франции звезда! Корабль, потрепанный жестокой бурей!
Взойди опять в зенит! Плыви своим путем!

Подобна ты надежному ковчегу, самой земле,
Возникнувшей из смерти, из пламенного хаоса и вихря,
И, претерпев жестокие, мучительные схватки,
Явившейся в своей нетленной красоте и мощи,
Свершающей под солнцем свой предначертанный издревле путь —
Таков и твой, о Франция, корабль!

Исполнятся все сроки, тучи все размечет,
Мучениям придет конец, и долгожданное свершится.
И ты, родившись вновь, взойдя над всей Европой
(И радостно приветствуя оттуда звезду Колумбии),
Опять, о Франции звезда, прекрасное искристое светило,
В спокойных небесах яснее, ярче, чем когда-нибудь,
Навеки воссияешь.

Далеко-далеко на севере, в захолустье, средь мирных пастбищ,
Живет мой приятель-фермер, герой моих рассказов, прославленный укротитель быков;
Ему пригоняют трехгодовалых и четырехгодовалых быков, совершенно диких,
Он берется за самого свирепого — и ломает ему норов, укрощает его;
Он смело выходит, даже не взяв в руки кнута, на двор, где бычок мечется, обезумев,
Упрямо мотая головой, с бешеными глазами, —
Только глянь! — как скоро его ярость утихла, как быстро мой друг усмиряет его!
Погляди, по фермам вокруг есть немало быков, молодых и старых, и это он, мой приятель, он укротил их,
И все знают его, все любят его;
Погляди, среди них есть такие красивые, такие величественные,
У одного светло-бурая масть, другой весь в крапинах, есть быки с белым ремешком вдоль спины, есть пестрые.
Есть с широко разведенными рогами (добрая примета!), и глянь — ярко-рыжие,
Глянь — два со звездочкой на лбу, — у всех круглые бока, широкие спины,
Как прочно и грузно стоят они, упершись в землю копытами, и какие глаза у них умные!
Как смотрят они на своего укротителя — им хочется, чтобы он подошел к ним, как они все поворачиваются к нему головами!
Как они выражают покорность, как беспокойны, когда он от них уходит, —
Я гадаю про себя: что же они думают о нем (прочь книги, политика, прочь все поэмы),
Признаюсь, я завидую обаянию лишь этого человека — моего молчаливого, неграмотного друга,
Которого любят десятки быков, который живет на ферме
Далеко-далеко на севере, в захолустье, средь мирных пастбищ.

Странствуя утром,
Выплыв из ночи, из мрачных мыслей, думая о тебе,
Мечтая о тебе, гармоничный Союз, о тебе, божественно поющая птица,
О тебе, переживающий дурные времена мой край, удушаемый черным отчаянием, всяким коварством, изменой,
Чудо узрел я — дроздиху, кормящую своего птенца,
Песнопевца-дрозда, чьи восторженные звуки, полные радости и веры,
Всегда укрепляют мой дух, согревают его.
И тогда я подумал и почувствовал:
Если черви, и змеи, и мерзкие личинки могут превратиться в сладостное, одухотворенное пение,
Если можно всякую гадкую тварь так преобразить, нужной, благодетельной сделать,
Тогда я могу верить в тебя, в твои судьбы и дни, о родина;
Кто знает — может, эти уроки годны и для тебя?
Быть может, благодаря им когда-нибудь твоя песня поднимется радостной трелью,
И ей будет предназначено прозвенеть на весь мир.

Гордая музыка бури!
Ветер, вольно летящий, звонко свистящий вдоль прерий!
Шумно качающий кроны деревьев! Ветер горных ущелий!
Форму обретшие бледные тени! Вы, потайные оркестры!
Вы, серенады призраков, чьи скрипки сеют тревогу,
Влившие в ритмы природы наречия всех времен и народов,
Вы, мелодии великих композиторов! Вы, хоры!
Вы, безудержные, причудливые, религиозные пляски! Вы, пришедшие к нам с Востока!
Ты, зыбкий ропот реки, ты, грозный шум водопадов!
Ты, грохот пушек далеких и цокот копыт кавалерии!
Эхо яростных битв, разноголосье горнистов!
Гул проходящих войск, наполняющий позднюю ночь, торжествующий над моим бессильем,
Проникающий в мою одинокую спальню, — как все вы захватываете меня!