Яков Тублин - Образ жизни

Купаться в Гауе [15] Гауя — река в Латвии. опасно,
И всё же в Гауе купаются,
И всё же в Гауе купаются —
За жизнь свою не опасаются.
В палатке от реки спасаться?
Речного ветра опасаться?
Но, если утром небо ясно,
Опасно или неопасно?
В конце концов, опасно ехать,
Летать, ходить пешком в лecy;
Задумчивость опасней смеха;
Опасно в руки брать косу.
Опасно, если в лодке двое,
Опасно шею бритвой брить,
Опасно быть самим собою,
Опасно правду говорить.
И женщину любить опасно,
Опасно на траве лежать,
Опасно выражаться ясно,
Колоть дрова, детей рожать.
Опасно важной дверью хлопнуть.
В конце концов, опасно жить.
Но лучше в Гауе утопнуть,
Чем тихо крылышки сложить.

Дочери мои, как два крыла,
На мои вопросы — два ответа.
Что могла мне жизнь, то и дала.
Песнь моя ещё не вся пропета.

Дочери мои — мои крыла,
Светлая забота и надежда.
Тень от счастья на судьбу легла,
И деревья в золотой одежде.

Так печально осенью в саду,
Но и вместе — ясно в эту пору.
Скоро я, наверное, уйду
В ту мою единственную гору.

Вот уже дорога пролегла
Через пашню и через покосы…
Дочери мои — мои крыла,
Два ответа на мои вопросы.

Навалился тугой пробирающий ветер,
Навалился — аж слёзы из глаз.
И не только последние листья, но ветви
Растеряли берёза и вяз.

Словно не было дней, теплотой озарённых,
Свиста и щебетания птиц,
Крон зелёных, и взглядов влюблённых,
И счастливых деревьев и лиц.

Словно не было шёпота тихого: «Милый…»
И ответа: «Родная моя…»
Потеряла как будто бы добрую силу —
В злую силу вступает земля,
В пору жизни холодной своей и суровой.

И на этом нелёгком пути
Ничего, ничего, кроме тёплого слова,
Не способно сберечь и спасти.

Я усвоил, что судьба — не праздник,
Что она — и парус, и весло,
Я усвоил: в тыщу раз опасней,
Если без конца тебе везло.

Понимаю, что теперь не к спех,
Выпивать и свет, и тьму до дна
Что в полосках солнечного спектра
Есть и невесёлые тона.

Я спешу, я тороплю событья —
Выиграть хоть несколько минут!
Но любовь, и горе, и открытье
Всё равно меня не обойдут.

Потому что в жизни невозвратной
Есть начало и исход пути.
Потому что с кем-то и когда-то
Это всё должно произойти.

Со всех сторон,
Со всех сторон
Мой дом снегами окаймлён.
Но я через снега прорвусь,
Но я у ног твоих склонюсь.
И брошу я к ногам твоим
Своих сомнений горький дым,
Своих печалей и невзгод;
И весь нескладный прошлый год.
И вспыхнут свет, любовь и тишь —
И ты за всё меня простишь.
За то, что даже и любя,
Но всё же мучал я тебя.
За слёзы прошлые, за боль,
За то, что грубым был с тобой.
А те крушения в пути
Забудь, родная, и прости.
Пусть только светлой будет грусть,
Когда я сквозь снега прорвусь.
…Ну а пока со всех сторон
Мой дом снегами окаймлён.

Санаторий. Чистый снег.
Лыжи,
крики,
саночки.
Вышел старый человек
И сплясал «Цыганочку».
У него нога болит,
Ноет сердце с вечера.
А улыбка говорит:
«Эх, терять нам нечего!
Растерял я всё, что мог,
А осталось крошево.
Путь мой, видно, недалёк,
Да всё же жизнь хорошая.
Выйду я, прищурю глаз
(Это вам не саночки!) —
Ну-ка, кто ещё из вас
Вдарит так „Цыганочку“?»

Только с веток белый снег
Крупно осыпается.
Пляшет старый человек,
Пляшет… задыхается.
«Эх, чавелла!» — он кричит.
Чуб седой колышется.
А потом молчит,
Молчит,
покуда не отдышится.

Безнравственно молчать о смерти,
Как будто вовсе нет её.
Я был там дважды:
Вы поверьте
В то ощущение моё.
Метель свистела оголтело,
Зима смертельная мела,
Когда с душой прощалось тело,
Когда душа ещё жила.
А утром талый снег струился,
Шумел по водостоку дождь.
А я тревожным сном забылся,
И мне тогда приснилась дочь.
Как воздух сладок, утро ясно!
Цветы алели из корзин.
И снова жизнь была прекрасна,
И снова вкусно пах бензин
Там, за окном.
Шоссе гудело,
Метель вдоль улиц не мела.
И ликовала, как могла,
Душа,
И оживало тело…

И вот отчётливо я слышу,
И вот я вижу наяву,
Как дрозд поёт,
Как пашня дышит,
И дым уходит в синеву.
Костёр горит,
Костёр осенний.
Охладевают небеса.
И слышно, как во всей вселенной
Произрастают чудеса
Природы вечной и могучей,
Природы милой и родной;
И дождь из благодатной тучи
Нисходит на палящий зной.
А дождь прошёл, остыли крыши.
Скосили вовремя траву,
Убрали хлеб.
И пашня дышит,
И дым уходит в синеву.