Яков Тублин - Образ жизни

Краткий миг январского заката —
Серебрятся синие снега.
На сугробах твёрдых и покатых
Отдыхает белая пурга.

Воспалённо вспыхивают окна,
Тёплый дым восходит над трубой,
И тяжёлых серых туч волокна
Заслоняют небосвод собой.

Ни собаки не видать, ни птицы
На вечерней улице села.
Только от порога до криницы
Узенькая тропка пролегла.

Ну что за хитрая уловка?
Её расшифровать пора:
Живу в деревне Осетровка —
Ни одного в ней осетра.

По чьей-то изуверской воле —
По чьей, и нечего гадать —
Живу почти на хлебном поле,
А хлеба что-то не видать.

Я изведу своё здоровье,
Не успокоиться, пока
Среди сплошных голов коровьих
Не допроситься молока.

Собаки бродят полукровки,
Комбайн вдалеке стучит.
И только ночью Осетровка
В подушку горестно молчит.

Что мне горькая сладость успеха
И раскатистый смех за стеной?
Отличу от печального смеха
Громкий ропот печали смешной.

Этот смех… Он скорей — для забвенья,
Этот смех… Он скорей — для игры.
Словно бухают в воду каменья,
Раскатившись с высокой горы.

Снова хохот — и снова, и снова,
Он уже водопадом гремит.
Так смеяться лишь с горя большого
Можно, чтоб не заплакать навзрыд.

О том, как лист
Под ветром дрожал
И опадал понемногу,
Одна строка —
Коротка, как кинжал,
Другая — длинна, как дорога.

О том,
Какая в душе печаль,
Как холодно одиноким,
Одна строка —
Тверда словно сталь,
Другая — как ветер лёгкий.

О том,
Как мгновенна жизнь
И длинна
С надеждами и страстями,
Одна строка —
Как лёд холодна,
Другая — обдаст,
Как пламень.

А это — буря в стакане воды,
Хоть ты о ней — дни и ночи.
Заметь, кто хватил настоящей беды, —
Короче об этом, короче…

Пресноватой любви
Я бежал и скрывался стрелою.
То ли гордость в крови,
То ли жаркое сердце виною.

Четверть века почти,
Надрываясь, все вьётся и вьётся
Эта лента…
Прости,
Если вдруг невзначай оборвётся.

Ты не из примадонн,
Да и я этой жизнью отделан.

Протяни мне ладонь —
Каждый палец целую отдельно.

Над крышами звёзды нависли —
И входит под зыбкий мой кров
Поэзия — музыка мысли.
Поэзия — живопись слов.

В росу открываю окошко,
Неспешно иду по двору,
И полупустое лукошко
Зачем-то с собою беру.

Зачем? Я совсем не добытчик —
Занятье иное моё.
Бреду с отрешённым обличьем,
Забыв про лукошко своё.

Вдыхать только, чувствовать, слышать,
Как в недрах грохочет гроза,
Как листья апрельские дышат,
Как тихо сползает слеза.

Но разве такое осилишь
В окрестностях этих пустых,
Хранитель незримых вместилищ,
Владелец мелодий простых?

И всё же над бездной, над высью
Живёт без границ и оков
Поэзия — живопись мысли,
Поэзия — музыка слов.

Как я жил от декабря до мая,
Как в пустыне белой, неживой.
Никому не в чём не доверяя,
Ждал свиданья с молодой травой.

Жил да был в морозной этой башне,
В клетке из закованных широт,
Ожидая твёрдо и бесстрашно,
Что весна к порогу подойдёт.

А когда потом очнулись липы,
А когда пошёл весенний гул,
И проснулись в тёмных реках рыбы,
Я навеки вечные уснул.

И уже не чувствовал, не видел,
Как играла чистая вода,
Как склонилась ивушка в обиде
У прозрачно-тихого пруда.

Как по остывающему следу
Ветер пыль серебряно вздымал.
И пришла нелёгкая победа,
О которой я, живой, мечтал.

На востоке небо затянуло,
Так что сразу — темень по глазам.
И зловещим холодом пахнуло,
И пошла огромная гроза.

Приутихли певчие под стрехой,
Почернела синяя вода.
Кто-то это всё назвал потехой,
Кто решил: какая ерунда!

Птицы подались туда — на запад,
Птицы подались туда — на юг,
Унося в пугливых крыльях запах
Лета, степи и всего вокруг.

А когда гроза отгрохотала,
Прояснилось, словно в светлом сне, —
Оказалось вдруг, что места мало
Стало им в родимой стороне.