Яков Тублин - Образ жизни

Вот мой знакомец давний,
Почти что бывший брат,
Казался парнем славным
Лет семь тому назад.

Но вдруг нежданно веру
Мгновенную обрёл.
Он с юных пионеров
До этой веры шёл.

По Иерусалиму,
По утренней росе,
Идёт он, хмурый, мимо,
Стараясь быть как все.

Идёт он на рассвете
По камню и траве.
И круглый «партбилетик»
Несёт на голове.

И, шляпою маяча,
С Торой едва знаком,
Идёт он к стенке Плача,
Как раньше шёл в райком.

Тщедушный, впалогрудый,
Недавно снявший крест,
Меня он учит чуду
И воздевает перст.

Но истин разных много
В молитве и в вине.
А зрение у Бога
Хорошее вполне.

Нет времени писать о пустяках:
О птичках, о былинках и цветочках.
Когда вокруг Земля в ракетных точках,
Когда над ней витают страх и прах.

Нет времени о птахе рассказать,
Которая свила гнездо на крыше.
Бери серьёзней, и бери повыше —
Негоже в эту лирику сползать.

Нет времени о пустяках писать,
Когда пересыхает даже море,
Когда горят столетние леса.
А власть вершат разбойники и воры.

Но вдруг проснёшься в утренней тиши,
Увидишь бабочку в наряде ярком
И каждый листик ощутишь подарком
Существованья.
Это и пиши.

Тогда отступят прах и тлен, и страх
И счастье бытия подступит жарко.
К чертям — парламент, цены на солярку! —
Нет времени писать о пустяках.

Как прекрасно, что я не читаю газет,
Предпочтя на закатное небо глазеть,
Предпочтя дрожь листвы и рассвета
Жёлтым сплетням, кровавым вендеттам.

Всё же кажется мне: безусловно я прав,
Что не покупаю бумажных отрав,
Предпочтя этим страхам и сказкам
Развороты небесной раскраски.

И в кармане останется всё же деньга —
Мне она пригодится в теченье денька:
Если пивом согрею я душу —
Божьей заповеди не нарушу.

Жёлтым сплетням, кровавым вендеттам
Предпочту росный воздух рассвета,
Предпочту на осеннее небо глазеть.

Как прекрасно, что я не читаю газет!

Мы выросли под знаменем Прокруста:
Кто не дорос,
А кто — наоборот.
Ещё в ушах визжит пила,
И хрусты
Костей,
которые
на части рвёт.

Ещё пока не смолкли эти трубы,
Они зовут Его короновать.
Кто вырос слишком,
Тех слегка подрубим.
Кто не дорос — растянем.
На кровать —
Не по размеру —
Всё равно уложим.
И будешь там как миленький лежать.
Подгримируем, коль не вышел рожей —
Такая это точная кровать.

Она тебя когда-нибудь обнимет
Объятием последним навсегда.

…Мы жили под Прокрустами,
Под ними
Уходим постепенно в никуда.
Прощай, Земля —
Моя родная матерь!
Мы более не встретимся с тобой.
Ты мне была прокрустовой кроватью,
Прокрустовой любовью,
И — судьбой.

А это, кроме шуток,
Что скоро грянет бой.
Осталось двое суток
До Третьей мировой.

Он вождь или мошенник,
Разбойник — что с того?
Мы все — его мишени,
Заложники его.

Железная проказа,
Химический туман.
А мы, в противогазах —
Подобья обезьян.

Злодейскою отравой
Уже нас извели.
И встали дыбом травы
На голове Земли.

Есть повод, цель и принцип.
Кто здесь герой, кто плут?
Морские пехотинцы
В последний бой идут.

А всё это придумал
За весь двадцатый век,
Разумный и безумный,
Животный — Человек.

На исходе кроваво-жестокого века
Это я задохнулся в девятом отсеке.
Только не потому, что торпедой ударен, —
Потому, что мой царь так преступно бездарен.

Плачет матушка бедная где-то под Лугой —
Оттого, что на троне российском ворюги.
И причина трагичного инцидента
Только в том, что паханы идут в президенты.

Водонепроницаема переборка.
Но покуда в Кремле продолжались разборки,
Я сдыхал в вашем грёбаном трижды отсеке —
И проклятья вам шлю, задыхаясь навеки.

И в последней, предсмертной, безвыходной пене
Посылаю вас всех на понятной вам фене!