Лев Кобылинский - Стихотворения

Мира утешение,
благодать безмерная,
аромат курения
и победа верная!

Да на веки вечные
примешь восхваления,
Дева непорочная,
роза без истления!

Мой Бог! Не ради вечного блаженства,
хоть беспредельна райская отрада,
не ради мук неисчислимых Ада
люблю Тебя и жажду совершенства!

Твои, Спаситель, созерцаю муки,
Твой крест, на нем в крови Тебя, Распятый:
разверсты раны, холодом объятый
средь хохота Ты простираешь руки.

Вихрь пламенный мою объемлет душу!
Тебя любить я буду и без Рая,
без адских ков обета не нарушу,

свою свободу тайно презирая,
чему я верил, верить не умея,
и что любил, любить того не смея!

Невеста Христова слепая,
заблудшая Церковь моя.
бредешь ты на зовы Рая,
незримые слезы струя.

Съели зрак твой тайные слезы,
иль черный выклевал Враг,
но свет немеркнущей Розы
лишь ты пронесешь через мрак.

В руке свеча восковая,
в крови золотой убор,
бредешь ты во тьме но, слепая,
лишь к небу подъемлешь взор.

Вокруг холодные лица,
но светят из тьмы времен
Жаркие слезы блудницы,
святого разбойника стон.

Под золотом балдахина
ты воссядешь, стыдясь, грустя,
с толпою нищенок «Salve Regina!»
не устанешь петь, как дитя!

На себя приняв все удары,
победишь все дни и века,
ты — плоть нетленная Клары,
чудотворный гроб Бедняка!

Как ты, я давно не вижу,
я бреду в ночи слепой,
ужели тебя обижу,
ужель не пойду за тобой?

Под тихие, строгие звуки,
ресницы очей спустя,
скрестив со смирением руки,
к причастью подходит дитя.

Вдруг отрока ужас объемлет,
вдруг чудится, своды дрожат,
он видит бесплотных, он внемлет
славословие дивное «Свят!»

То Он, сияющий ликом,
с обагренным солнцем в руках,
сонмы сонмов в восторге великом
перед Ним упадают во прах!

Свершилось… Под тихие звуки
возносится Чаша, блестя,
скрестив со смирением руки,
к причастью подходит дитя!

В день Марии, в час рассвета
  рыцарь молодой
шепчет строгих три обета
  Матери святой.

Послушаньем, чистотою
  Матери служить,
со святою Нищетою
  в браке дружно жить.

Полон рыцарского жара,
  и не встав с колен,
для себя три чудных дара
  просит он взамен:

слава подвигов святая,
  вечная любовь,
третий дар: «Мне пальму Рая.
  Матерь, уготовь!»

Вдруг у Девы еле зримо
  дрогнули уста,
словно песня серафима
  с неба излита.

«Три обета Я приемлю,
  и воздам стократ,—
ты идешь в Святую Землю,
  не придешь назад.

Слава мира мимолетней
  этих облаков;
что неверней, беззаботней
  менестреля слов?

Дама сердца перескажет
  всем дела твои
и другому перевяжет
  перевязь любви.

Ты от вражьего удара
  примешь смерть в бою.—
от меня три чудных дара
  обретешь в Раю.

Совершая три обета.
  презрен, нищ и наг,
верный Сыну в Царство света
  возойдешь сквозь мрак!»

Весть ужасная достигла
до Италии веселой:
«Град священный взят врагами,
Магомет попрал Иисуса!»

«Горе Иерусалиму!»
и, главы посыпав пеплом,
пурпур сбросили прелаты,
рыбака святого вспомнив.

Град священный взят врагами,
потому что Магомету
мусульмане лучше служат,
чем Иисусу христиане.

И далеко над пустыней
слышен хохот Магомета,
величание Агари,
Измаила ликованье.

«Горе Иерусалиму!»
плачут ангелы и люди,
как дитя, рыдает папа,
пред крестом упав в соборе.

Над священными стенами
в полночь, в пятницу страстную,
вдруг орел поднялся черный,
распластав широко крылья.

Он держал в когтях железных
семь разящих молний-копий,
он вещал громовым гласом:
«Горе Иерусалиму!»

Сбросив светлые доспехи,
молча, рыцари клянутся
возвратить Святую Землю
кровью, потом и слезами.