Лев Мей - Стихотворения

Литературная судьба Л. А. Мея не была счастливой. Поэт интересный и оригинальный, он тем не менее не был оценен по достоинству своими современниками и скоро после своей смерти был забыт ими.

В бурную эпоху 1860-х годов для демократического лагеря Мей был типичным представителем «чистого искусства», к тому же по силе дарования уступающим наиболее крупным поэтам этого направления. Даже близкие Мею литераторы — «молодая редакция» «Москвитянина», затем В. Р. Зотов, Я. П. Полонский — большей частью считали его «голым талантом», отказывая ему в определенном «миросозерцании».

В этой судьбе была своя логика, как была своя логика в том, что в наше время, в процессе освоения классического наследия, было пересмотрено творчество этого значительного художника, постепенно стали обнажаться сложные связи поэзии Мея с литературной и общественной жизнью его эпохи.

Лев Александрович Мей родился 13 февраля 1822 года в Москве в небогатой дворянской семье. Отец его, отставной офицер, участник Бородинского сражения, умер совсем молодым, причем смерть его сопровождалась внезапной утратой почти всех семейных накоплений.

Детство Мея прошло у бабушки, А. С. Шлыковой, где поселилась молодая вдова, Патриархальный уклад этой состоящей из одних женщин семьи, жизнь которой протекала в тесном общении с немногими крепостными слугами, несомненно, сказался на формировании личности будущего поэта. Отсюда вынес он любовь к уходящему в прошлое быту и глубокий интерес к народной поэзии, который заронили в мальчика его «учителя».

В 1831 году Мей поступил в Московский дворянский институт, а через пять лет за отличные успехи был переведен в Царскосельский лицей, который окончил в 1841 году. Лицей в ту пору был уже далеко не «пушкинским». Из «рассадника» вольнолюбивых идей он превратился в типичное для николаевской эпохи казенное заведение. Но все же некоторые традиции лицейского первого выпуска сохранялись в студенческой среде: издавались рукописные журналы («Вообще» и «Столиственник») и каждый выпуск выдвигал своих поэтов. В одиннадцатом — таковыми считались Мей и В. Р. Зотов, сын известного в ту пору драматурга Рафаила Зотова. Оба дебютировали в журнале «Маяк», — Мей напечатал там в 1840 году два романтических стихотворения «Лунатик» и «Гванагани», — оба увлекались историей.

Хотя уже в лицейских произведениях Мея проявляются хорошее владение стихом, ритмическая изобретательность и свойственная поэту склонность к колоритным описаниям, они в основном подражательны и по духу своему нисколько не оппозиционны.

Особняком среди них стоит большое стихотворение «Вечевой колокол». Оно наиболее примечательно в художественном отношении, а по решению темы примыкает к декабристской традиции. Не случайно А. И. Герцен опубликовал его позднее в «Голосах из России» (Лондон, 1857).

Окончив лицей, Мей возвращается в Москву и поступает младшим чиновником в канцелярию генерал-губернатора. Начался московский период жизни Мея, очень важный в его идейном и художественном становлении. Если в середине 1841 года, когда поэт приехал домой, в общественной жизни Москвы было относительное затишье, то скоро положение стало решительно меняться. «Москва входила тогда в ту эпоху возбужденности умственных интересов, — пишет Герцен в „Былом и думах“, — когда литературные вопросы, за невозможностью политических, становятся вопросами жизни», К 1842 году «сортировка по сродству» между славянофилами и «западниками» уже произошла, и оба «стана» были «на барьере»; к середине же 1840-х годов «война» между ними приняла крайне ожесточенный характер.

Мей своим предшествующим опытом совершенно не был подготовлен к участию в такой напряженной идейной борьбе, но выбор все же сделал: он оказался в лагере «славян», хотя и не в рядах его активных борцов. Поэт постоянно бывает в эту пору у М. П. Погодина, где собирались виднейшие московские славянофилы; с 1849 года печатается в «Москвитянине», а позже становится членом «молодой редакции» журнала (возглавляет отделы русской и иностранной словесности). Он тесно сближается с кружком, группировавшимся сначала вокруг А. Н. Островского, а затем — Ап. Григорьева. В кружке этом, по воспоминаниям современников, «на первом плане и видном месте стояла русская народная песня».