Лев Кобылинский - Стихотворения

«Он Сына хулил моего,
он Сына хулил моего,
он с жизнью расстался своей»
— О Дева в венце золотом!

Три рыцаря бросили свет,
три рыцаря бросили свет,
чтоб Даме Небесной служить.
— О Дама в венце золотом!

Приходят с зарею во храм,
приходят с зарею во храм,
алтарь опустелый стоит.
— О Дама в венце золотом!

Вот на горы смотрят они,
вот на горы смотрят они,
к ним по небу Дама идет.
— О Дама в венце золотом!

И Сын у Нее на груди,
и Сын у Нее на груди,
и звезды под Ними бегут.
— О Дама в венце золотом!

«Откуда Ты, Матерь Небес?
Откуда Ты, Матерь Небес?
В огне Твой безгрешный покров!»
— О Дама в венце золотом!

«Иду я от дальней горы.
иду я от дальней горы,
где замок священный стоял».
— О Дама в венце золотом!

«Я рыцарей верных спасла,
я рыцарей верных спасла,
один лишь огнем попален».
— О Дама в венце золотом!

«Нарушил он страшный обет,
нарушил он страшный обет,
он душу свою погубил!»
— О Дама в венце золотом!

Взыграли подземные воды,
встает за волною волна,
печальная, черная барка
сквозь сумрак багровый видна;
злой Дух парусами играет,
стоит у руля Сатана.

В той барке погибшие души,
вкусившие грешных утех,
вчера лишь их создало небо,
сегодня ужалил их грех;
и плачут, и черная барка
навеки увозит их всех.

Их жалобы к звездам несутся,
но строгие звезды молчат,
их к Ангелам тянутся руки,
но страшен и Ангелам Ад,
и молят Отца, но решений
своих не берет Он назад.

Вдруг на воды пало сиянье,
и видны вдали берега,
идет к ним по водам Мария
печальна, тиха и строга;
о камни, о черные волны
Ее не преткнется нога.

Как звуки органа, разнесся
зов кроткий над черной рекой:
«Стой: черная барка, помедли,
не страшен мне твой рулевой;
брось души, еще до рожденья
омытые кровью святой!»

И с криком в проклятые воды
свергается Враг с корабля,
с улыбкою строгой и тихой
Мария стоит у руля,
к Ней души прильнули, как дети,
пред ними — Святая Земля!

Окончив скитанья земные.
в преддверии райских селений
заводят свой спор пред Марией
две новопредставшие тени.

Одна неостывшие четки
рукою безгрешной сжимает;
потупив взор грустный и кроткий,
другая дитя обнимает.

«Мария! — средь райских затиший
их ропот разносится в небе,—
Чей подвиг прекрасней и выше,
чем многострадальнее жребий?»

С улыбкой и светлой и строгой
на скорбные тени взирая,
им Матерь ответствует Бога,
им молвит Владычица Рая:

«Я ваших сомнений не знала,—
не ведая ложа и гроба,
я подвига оба прияла,
отвергла я жребия оба!»

Вот и ты пришел помолиться,
Я, как мать, стою над тобой,
посмотри на Меня, Я — Царица.
потому, что была рабой!

Я тебя никогда не покину,
в последний час явлюсь!
Ты не Мне молись, а Сыну,
Я сама лишь Ему молюсь.

На плитах каменных лежа,
ты, погибший, лишь здесь поймешь
всю правду смертного ложа,
всю ложа брачного ложь.

Ты поймешь, как дитя рыдая,
и навек сомкнув уста,
как бедна Правда святая
и как страшна красота!

Матерь благодатная,
шлем Тебе хваления,
мудростью богатая
сладость искупления!

Ты — чертог сияющий,
блеск короны царственной,
свет зари немеркнущий,
в благодати девственной.

Слаще меда сладкого
Непорочной лилия,
сердца в скорби кроткого
вечные веселия.

Ток неиссякающий,
оборона верная,
святости сияющей
чаша драгоценная.

Ты — Царя царей рожденье,
Матерь Высочайшая.
нарда тихое куренье,
и роза сладчайшая;

Ты — живое жизни древо,
Ты — звезда нетленная,
Ты — меж дев святая Дева
и благословенная;

Ты — погибших благостыня,
Ты — Царица благости,
Ты зачала в сладком Сыне
ток чистейшей радости.

Луч нетленный, свет прекрасный,
верное прибежище,
вспомни о душе несчастной
в страшный час Судилища!