Михаил Кузмин - Стихотворения

Что ж, господа, вы хотите знать?
Видел что? — ничего не видел.
Знал кого? — никого не знал.
Слышал кой-что, да и то случайно.
Род занятий? — как вам сказать?
Чем придется — всего вернее.
Возраст? — Двадцать. Холост. Крещен.
Местожительства не имею…
Был не очень большой мороз,
Как вы помните: сухо, ясно —
Прямо, погода как на заказ
Для такой вот бездомной братьи.
Тут кино, а туда — кафе,
Так — фонарь, там — стоянка трама.
Место бойкое, свет вовсю:
Можно выбрать кого угодно!
Клюнуло… Видно, важный гусь.
Я за ним в переулок темный.
Вдруг куда-то пропал мой тип,
Будто сквозь землю провалился.
Закурил… Надо подождать.
Слышу в желудке: скоро полночь…
С двух… выходит — десять часов!
Дело дрянь! А стою у подъезда.
Как прошли, не заметил я,
Только слышу: как будто спорят.
Голос у девушки чист, приятен!
Думал — гулящая; нет, не то.
Ну а мужчина совсем как мальчик!
Старшие классы… юнкер… спорт.
Да и не спорят, а как-то странно
Оба волнуются все об одном.
С голоду все мне было понятно,
Вспомню — опять не понять ни черта.
Будто она ему: — Милый, ты видишь?
Легкая поступь тяжелей всех,
Легкий стук — это гроб забивают,
Плод получить — не сливы трясти. —
Он ей: — Когда тебя что смущает…
Ну, искушенье… сделай и брось!
Тут очищенье, крепость, сила.
— «Сделай и брось!» А прилипнет рука?
— Есть огонь, всякий клей растопит.
— Да, огонь, и железо, и смерть!
Тут умолкла. Вдруг очень нежно:
— Кто тебе дороже всего?
— Кто дороже всего, ты знаешь.
Я говорил, не скрывал ничего.
— Преступленье — такая честность!
— Что с тобой? Ты сегодня больна?
— Ах, в болезни остреет зренье,
Мысль яснеет, тончает слух!
— Право, какая-то ночь вопросов!
— Что ж? пускай, но скажи мне одно,
Больше я приставать не буду:
Прав ли тот, кто уходит сам?
Ну, уходит… ты понимаешь?
— Я далеко не фаталист,
Но считаю, что все уходы
Нам предписывает судьба.
Тешимся детски свободной волей,
А уходим, окончив роль.
— Это ясно, по крайней мере! —
Тут вернулся мой господин,
Подошел и пыхнул сигарой…
Не напрасно так долго ждал!
Пусть приходят и пусть уходят, —
Что мне за дело до других?
Я на сегодня имею ужин…
А чего-то мне было жаль…

Когда нас пригласили вместе с Дэзи
На место преступленья, я не знал,
В чем дело. Может быть, простой грабеж
Иль воровство. В лицо мне эта дама
Была известна, но особой слежки
За ней не полагалось, так что я
Не знал — ни кто она, ни с кем водилась,
Ни где бывала, — и пришел, как в лес.
Но для собаки не играет роли
Осведомленность: стоит ей на след
Напасть — и вам преступника отыщет.
Одно скажу, что не специалист
Тут действовал: следов он не засыпал
И прямо побежал, не забегая
Туда-сюда, без всяких остановок.
За ней помчалось на автомобилях
Нас человека три. В поля, за город,
За полотно куда-то нас вела.
Мы думали, совсем уж убежала…
Вдруг слышим лай — и бросились туда.
Лежал без чувств преступник на сугробе;
Сидела Дэзи, высунув язык,
И уходил вдали слепой прохожий…
Ведь на снегу все видно, словно днем.
Отдался в руки он беспрекословно.
Свое я дело сделал. Дальше — вам!
Напомню только, что одна собака
В суде бывает лишена пристрастья,
Ей все равно — что молод, стар, красив,
Один ли сын иль что-нибудь такое…
Все это — человеческие чувства,
А ею водит нюх и запах крови.
Где запах крови, там ищи убийства.

Зачем идти домой,
Когда не встречу брата?
Весь мир мне стал тюрьмой,
А жизнь цвела когда-то
Привольно и богато
Тобой, одним тобой.

Зачем он все молчал,
В устах улыбка жалась?
Он правды не искал,
И правда оказалась,
Как будто приближалось
Начало всех начал.

Начало всех начал друзей согнало
К Эммануилу за перегородку.
Тут ничего о Вилли не напомнит,
Тут тиканье часов их успокоит,
Глубокий голос уврачует раны,
Закат об утренней заре пророчит.

Ведь одного лишь нет,
А будто все разбито,
И омрачился свет,
И солнце тучей скрыто.
До крика не забыто,
Какой несем ответ.

Связать нельзя черты,
Не восстановишь круга,
Своей неправоты
Не отогнать испуга,
И смотрят друг на друга,
И повторяют: «Ты».

Шаги за спиною, и черный канал,
А на сердце льется тягучий асфальт.
Зачем он увидел, зачем он догнал?
Пускай бы лишь искры, да сажа из труб,
Да куст бузины, неопрятен и тощ,
Тщедушный изгнанник младенческих рощ!