Михаил Кузмин - Стихотворения

Звезда дрожит на нитке,
Подуло из кулис…
Забрав свои пожитки,
Спускаюсь тихо вниз.

Как много паутины
Под сводами ворот!
От томной каватины
Кривит Тамино рот.

Я, видите ли, Гений:
Вот — крылья, вот — колчан.
Гонец я сновидений,
Жилец волшебных стран.

Летаю и качаюсь,
Качаюсь день и ночь…
Теперь сюда спускаюсь,
Чтоб юноше помочь.

Малеванный тут замок
И ряженая знать,
Но нелегко из дамок
Обратно пешкой стать.

Я крылья не покину,
Крылатое дитя,
Тамино и Памину
Соединю, шутя.

Пройдем огонь и воду,
Глухой и темный путь,
Но милую свободу
Найдем мы как-нибудь.

Не страшны страхи эти:
Огонь, вода и медь,
А страшно, что в квинтете
Меня заставят петь.

Не думай: «Не во сне ли?» —
Мой театральный друг.
Я сам на самом деле
Ведь только прачкин внук.

Et fides Apostolica
Manebit per aeterna… [95]
Я вижу в лаке столика
Пробор, как у экстерна.

Рассыпал Вебер утренний
На флейте брызги рондо.
И блеск щеки напудренней
Любого демимонда.

Засвиристит без совести
Малиновка-соседка,
И строки вашей повести
Летят легко и едко.

Левкой ли пахнет палевый
(Тень ладана из Рима?),
Не на заре ль узнали вы,
Что небом вы хранимы?

В кисейной светлой комнате
Пел ангел-англичанин…
Вы помните, вы помните
О веточке в стакане,

Сонате кристаллической
И бледно-желтом кресле?
Воздушно-патетический
И резвый росчерк Бердсли!

Напрасно ночь арабочка
Сурдинит томно скрипки, —
Моя душа, как бабочка,
Летит на запах липки.

И видит в лаке столика
Пробор, как у экстерна,
Et fides Apostolica
Manebit per aeterna.

Брызни дождем веселым,
Брат золотой апреля!
Заново пой, свирель!
Ждать уж недолго пчелам:
Ломкого льда неделя,
Голубоватый хмель…

При свете зари неверной
Загробно дремлет фиалка,
Бледнеет твоя рука…
Колдует флейтой пещерной
О том, что земли не жалко,
Голос издалека.

Вот после ржавых львов и рева
Настали области болот,
И над закрытой пастью зева
Взвился невидимый пилот.

Стоячих вод прозрачно-дики
Белесоватые поля…
Пугливый трепет Эвридики
Ты узнаешь, душа моя?

Пристанище! поют тромбоны
Подземным зовом темноты.
Пологих гор пустые склоны —
Неумолимы и просты.

Восточный гость угас в закате,
Оплаканно плывет звезда.
Не надо думать о возврате
Тому, кто раз ступил сюда.

Смелее, милая подруга!
Устала? на пригорке сядь!
Ведет причудливо и туго
К блаженным рощам благодать.

Я не мажусь снадобьем колдуний,
Я не жду урочных полнолуний,
  Я сижу на берегу,
  Тихий домик стерегу
Посреди настурций да петуний.

В этот день спустился ранним-рано
К заводям зеленым океана, —
  Вдруг соленая гроза
  Ослепила мне глаза —
Выплеснула зев Левиафана.

Громы, брызги, облака несутся…
Тише! тише! Господи Исусе!
  Коням — бег, героям — медь.
  Я — садовник: мне бы петь!
Отпусти! Зовущие спасутся.

Хвост. Удар. Еще! Не переспорим!
О, чудовище! нажрися горем!
  Выше! Выше! Умер? Нет?..
  Что за теплый, тихий свет?
Прямо к солнцу выблеван я морем.

Йони-голубки, Ионины недра,
О, Иоанн Иорданских струй!
Мирты Киприды, Кибелины кедры,
Млечная мать, Маргарита морей!

Вышел вратами, немотствуя Воле,
Влажную вывел волной колыбель.
Берег и ветер мне! Что еще боле?
Сердцу срединному солнечный хмель.

Произрастание — верхнему севу!
Воспоминание — нижним водам!
Дымы колдуют Дельфийскую деву,
Ствол богоносный — первый Адам!

Весенней сыростью страстно́й седмицы
Пропитан Петербургский бурый пар.
Псковско́е озеро спросонок снится,
Где тупо тлеет торфяной пожар.