Михаил Кузмин - Стихотворения

Бери, Броун! бритвой, Броун, бряк!
Охриплый флейтист бульк из фляг.
Бетси боится бегать в лес.
В кожаной куртке курит Уэлс.

  Стонет Томми на скрипке.
  Облетели липки…
  Простите, прогулки!
  Простите, улыбки!
  В неметеном дому
  Шаги — гулки,
  Спущен флаг…
  К чему?

Джин, Броун! Джигу, Броун! У дров дремать.
Постным блином поминать покойную мать.
Что нам до Уэлса, что до Бетси?
Будет пора дома насидеться.
В смятых шляпках торчат ромашки,
По площади плоско пляшут бумажки…
Бодрись, Броун, Бомбейский князь!
Не грянь в грязь.
Фонарь… Что такое фонарь?
Виски, в висок ударь!
Ну!

«Пташечки в рощице славят согласно
Все, что у Пегги приятной прекрасно!»

  Морской черт,
  Не будь горд!
  Я самому лорду
  Готов дать в морду.

«Лишь только лен, мой лен замнут,
Слезы из глаз моих побегут».

Алисы именины,
Крыжовенный пирог,
В гостиной — пол-куртины,
Кухарка сбилась с ног.
Саженный мореходец
Краснеет до рыжа.
Ну-ну, какой народец:
Зарежет без ножа!
Бульдог свирепо скачет
И рвется из окна.
Хозяйка чуть не плачет,
Соседка смущена.
— Нелепо в Пикадилли
Болтаться целый день.
«Зачем не приходили
Вчера вы под сирень?»
— Алисин нынче праздник, —
Кладите потроха!
«Хоть вы большой проказник,
Но я вас… ха, ха, ха!»
Ах, вишни, вишни, вишни
На блюдцах и в саду.
— Я, может быть, здесь лишний,
Так я тогда уйду.
— О нет! — ликуют ушки.
Веселый взгляд какой!
И поправляет рюшки
Смеющейся рукой.

Часы буркнули «бом!»
Попугай в углу «каково!»
Бабушка охнула «Джо!»
И упала со стула.

Малый влетел, как шквал,
Собаку к куртке прижал,
Хлопнул грога бокал, —
Дом загудел, как улей.

Скрип, беготня, шум,
Трубки, побитый грум,
Рассказы, пиф-паф, бум-бум!
Господи Иисусе!

Нелли рябая: «Мам,
Я каморку свою отдам.
Спать в столовой — срам:
Мальчик-то не безусый».

Гип-гип, Вест-Индия!!

У печурки самовары,
Спит клубком сибирский кот.
Слышь: «Меркурий» из Самары
За орешником ревет.

Свекор спит. Везде чистенько.
Что-то копоть от лампад!
«Мимо сада ходит Стенька».
Не пройтиться ли мне в сад?

Круглы сутки все одна я.
Расстегну тугой свой лиф…
Яблонь, яблонька родная!
Мой малиновый налив!

Летом день — красной да долгий.
Пуховик тепло томит.
Что забыла там, за Волгой?
Только теткин тошный скит!

На площадке пляшут дети.
Полон тени Палатин.
В синевато-сером свете
Тонет марево равнин.
Долетает едкий тмин,
Словно весть о бледном лете.

Скользкий скат засохшей хвои,
Зноя северный припек.
В сельской бричке едут двое,
Путь и сладок, и далек.
Вьется белый мотылек
В утомительном покое.

Умилен и опечален,
Уплываю смутно вдаль.
Темной памятью ужален,
Вещую кормлю печаль.
Можжевельника ли жаль
В тусклом золоте развалин?

Барабаны воркуют дробно
За плотиной ввечеру…
Наклоняться хоть неудобно,
Васильков я наберу.

Все полнеет, ах, все полнеет,
Как опара, мой живот:
Слышу смутно: дитя потеет,
Шевелится теплый крот.

Не сосешь, только сонно дышишь
В узком сумраке тесноты.
Барабаны, может быть, слышишь,
Но зари не видишь ты.

Воля, воля! влажна утроба.
Выход все же я найду
И взгляну из родимого гроба
На вечернюю звезду.

Все валы я исходила,
Поднялся в полях туман.
Только б маменька не забыла
Желтый мой полить тюльпан.

Сквозь розовый утром лепесток посмотреть на солнце,
К алой занавеске медную поднести кадильницу —
Полюбоваться на твои щеки.

Лунный луч чрез желтую пропустить виноградину,
На плоскогорьи уединенное встретить озеро —
Смотреться в твои глаза.

Золотое, ровное шитье — вспомнить твои волосы,
Бег облаков в марте — вспомнить твою походку,
Радуги к небу концами встали над вертящейся
мельницей — обнять тебя.