Алексей Евтушенко: Избавление

И твердо знать, что Родина священна,

И справедливость выдержать оплеч.

Трава пробьется к небу сквозь базальт,

И эта площадь станет вновь поляной.

А мы с тобой так трудно и так рьяно

Торопимся и не глядим назад.

Ликуй, пророк! Сбылись твои слова

На зависть всем Кассандрам и Сивиллам.

Гляди, добро повсюду победило,

Но с чьих-то плеч скатилась голова.

Стабильно правят мудрые вожди.

Но сталкивались лбы, надежды, годы.

На вид – стоит хорошая погода.

Па слух – идут бесцветные дожди.

Предназначенье мало угадать,

И телу недостаточно закалки —

Вступает в силу детская считалка

Про то, что зайчик вышел погулять.

Охотники обучены стрельбе,

И с вечера накормлены собаки.

Что остается умному тебе? —

Не промахнуться в человечьей драке.

Швыряю взгляд но площади пустой,

Ищу вокруг ошибку или камень.

Спасенье где-то рядом с облаками,

По справлюсь ли, бескрылый, с высотой?

На кухне, где кончается "сегодня"

И сразу начинается "вчера"

За часом час… К любви и непогоде,

И к первой неосознанной свободе

Успеем возвратиться до утра.

Дождь не заставит ждать и волноваться —

Уж с вечера дышалось тяжелей.

Так за любовь – отраду юных дней

И за свободу – спутницу дождей

Поднимем тост, покуда бьет двенадцать.

Помолодею. Здравствуйте, друзья.

Я рад, что помню имена и песни.

У памяти единственный изъян —

О будущем ни слова, хоть ты тресни!

А прошлое так близко в этот раз,

Что может оказаться настоящим.

Воистину, кто ищет, тот обрящет,

Движения по-прежнему изящны,

Но кто простит морщины возле глаз?

Друзьям желаю зиму одолеть —

Все остальное будет им по силам.

И я словам предпочитаю плеть,

Когда в лицо приходится смотреть

На перепутьях этим… шестикрылым.

Скучна разлука, встречи коротки.

До октября добрался – ну и ладно.

Хороший запах: кофе и лаванда.

И на душе спокойно и отрадно,

Когда коснешься дружеской руки.

Как важно выбрать правильно топор.

Как важно свой удар представить прежде.

Эх, не могу привыкнуть до сих пор…

Да снизойдет к преступнику надежда!

Большое солнце. Ратуша. Народ.

Шершавость досок чувствую ступнями.

Король лениво шевельнет бровями,

И связанного вытолкнут вперед.

Мне наплевать на звание и пол,

Я – исполнитель самой главной роли.

Монах глаза возводит на костел

И что-то шепчет о земной юдоли.

Топор легко присох к моим рукам.

(И почему у них потеет шея?)

Не бойся, бедолага, я сумею.

Одним ударом. Р-раз! И – пополам.

Как милость, прозвучала тишина,

Взлетел топор, блеснул в глаза и в души…

Сегодня невозможная луна.

Нет, не заснуть. Волнуюсь или трушу?

Как важно выбрать правильно топор,

Как важно свой удар представить прежде.

На улице со мною всякий вежлив,

Но с кем сынишку выпустить во двор?

Газеты и учебники соврут…

Свернул, поднялся, вышел под аркаду.

Старинный парк, прохладная отрада —

Пристанище, прибежище, приют.

Утихли птицы в суете листвы,

Недолго ждать росистого рассвета.

Кончается поэзия, увы.

Причесана Эвтерпа и одета.

Мы с ней еще пройдемся в этот час

По темным и запутанным аллеям.

Луна клонится, ежится, алеет…

Одна усталость примиряет нас.

Руки коснулась, – дальше не ходи.

Легко вбежала по шальным ступеням,

Не обеднеют дети и дожди,

Поэты пятнистые олени.

Смешалось всё: деревья и вода,

Аллея, балюстрада, дерзновенье.

Внимай скорее лунному мгновенью —

Все духи тьмы уже летят сюда.

В движении меняется восторг.

Фигура. Мрамор. Плиты и перила.

Ваятель наваждение исторг,

И статуя глаза навек открыла

И так застыла посреди луны…

Мои шаги уже не узнавая.

Среди травы, деревьев и развалин

Следы свиданья будут не видны.

Глаза закрою – низкий потолок,

Пространство, отведенное под сцену,

Немой рояль – от дров на волосок,

Окно на крышу – воздуха глоток,

Для зрителей скамейки по колено.

Реальный мир, предметная среда.

За стенами – деревья, ветер, звезды.

А я в "среду" вколачиваю гвозди.

И не было смешливей и серьезней,

И благодарней зрителя тогда.

Умри, актер! И будет жить любовь

В последнем подзабытом монологе.