Не свое время

Лишь змеи порою к воде приползут

И долго, в клубки перевиты,

Безгубыми ртами по капле сосут

За каплей раствор ядовитый.

Лишь черные раки, клешнями стуча,

Всплывут на раздувшемся трупе.

...И вновь все замрет! – разве что сгоряча

Вдоль берега леший пройдет, гогоча,

Иль пьяная ведьма, монистом бренча,

За зельем примчится на ступе.

1994

О цветах

О цветах и опять о цветах,

И опять о цветах среди луга,

И еще о цветах – впопыхах –

И не слыша, и слыша друг друга.

Все о них, наклонившихся к нам,

Все о них, уходящих далече,

Не внимая отдельным словам,

А сливаясь, подобно волнам,

В торопливом течении речи.

Все о них, все о них, все о них,

Об узоре резных лепестков их:

Бледно-розовых и голубых,

Ярко-желтых и густо-лиловых.

Все о них, нам ласкающих взор

От рождения и до кончины,

Ибо только они до сих пор

На земле и остались невинны.

1994

***

И в эту ночь почти не спавши,

Встречая мутную зарю,

К стеклу оконному припавши,

Я сам с собою говорю

О том, что жизнь моя постыла,

Что в никуда никчемен путь,

Что даже близкая могила

Уже не радует ничуть,

Что давят мысли, словно гири,

Что я от слов своих устал,

И пусто так, как будто в мире

Христос вовек не воскресал.

1994

***

Звонко пелось, беспечно дышалось,

Городил я немыслимый вздор!

Нынче легкости той не осталось.

Это старость уже, не усталость,

Как напрасно я мнил до сих пор,

Как мгновенье назад мне казалось.

Ну, и пусть! И о чем разговор! –

Мало ли что кому обещалось.

Не вступать же в бессмысленный спор

С биографией собственной. Жалость

К ней не мучит меня. Ведь она –

Беззастенчива и неверна,

То ли с дурости, то ли спьяна,

Сумасбродною страстью полна,

Мне когда-то сама навязалась.

1994

***

Мне бы от злобы уйти,

Мне б раздраженье умерить.

Господи Боже, прости,

Дай полюбить и поверить.

Дай мне унынье стряхнуть,

Выйти из тьмы одичанья.

Дай мне осилить мой путь

Вплоть до его окончанья.

1995

***

Е. Чернову

Что я не видел и где я не был?

Что мне осталось еще сказать?

Под этим низким, под русским небом

Мне так не хочется умирать.

Мне так не хочется в эту землю,

В суглинка сдавленные пласты,

Где деды-прадеды мои дремлют,

Не в силах выйти из немоты.

Нет, немота меня не пугает,

Земли родимой не страшен гнет,

А страшно то, что не истлевает

В ней все, что мучит меня и жжет;

Что сквозь прикрытые смертью вежды

Острей и пристальней я взгляну

На жизнь былую, но без надежды

Хотя б одну искупить вину;

Что я увижу до жути ясно,

О, как могла бы быть хороша

Моя измученная напрасно,

Моя страдающая душа;

Что не восстанут для новой битвы,

Дабы спасти ее, дух и плоть;

Что даже робкой ее молитвы

Не станет слушать уже Господь.

1995

***

Снег в саду синей, чем молоко,

Розовато-мокры ветви вишен.

Сер восток, но запад – высоко –

Словно огневым узором вышит.

Запах талых почек и воды,

Лужи, подмерзающие к ночи.

За день не свершенные труды

Тяготят сейчас меня не очень.

Может быть, не стоило бы мне

Этой беззаботною печалью

Утешать себя, но по весне

Как бы легче тяжесть за плечами:

Тяжесть бед минувших, тяжесть лет,

Что, подъемля взгляд к небесной шири,

Где играет в переливах свет,

Можно вновь подумать – будто нет

Ничего законченного в мире.

1995

***

Все, что можно, и все, что нельзя,

Все, что ложно, и все, что не ложно,

С твоих слов я запомнил, скользя

Над провалом судьбы невозможной.

Это ты напевала мне, мать,

Песни душные жизни дремучей,

Песни мира, где не благодать,

Песни мира, в котором скрывать

Нож в кармане я с детства приучен.

Это ты от рожденья во мне

И беспечность, и гордость, и ярость,

И смиренье, и злобу, и жалость

Затянула узлом – я вполне

Не распутал его и под старость.

Я вполне его не развязал,

Хоть изрядно в зубах измочалил.

Все мрачнее смотрю я в глаза

Одиноких кошмаров ночами.

Нет, они не пугают меня,

Отступая от первого взмаха.

Никогда ни за что не виня,

Ты меня отучила от страха.

Подворотен промозглая тьма,

Переулков крутые изгибы.

Гроз бездомных глухие грома,

Дней безлюбых кровавые глыбы.

Я ль им должен? Они ль мне должны?

Но на горечи их забродила

Эта брага, которой пьяны

Необъятные дали страны,

Те просторы, где погребены