Наум Коржавин - На скосе века

Мне часто бывает трудно.
   Но я всё же шучу с друзьями,
Пишу стихи и влюбляюсь.
   Но что-то в судьбе моей,
Что, как на приговорённого,
   жалостливыми глазами
Смотрят мне вслед на прощание
   жёны моих друзей.
И даже та, настоящая,
   чей взгляд был изнутри светел,
Что вдыхал в меня свежий, как море,
   и глубокий, как море, покой,
Истинная любимая,
   кого я случайно встретил,
Обрадовалась,
   но вдруг застыла,
        столкнувшись в глазах
               с судьбой…
Я вами отпет заранее.
Похоронен, как наяву.
Похоронена ваша загнанная,
   ваша собственная душа.
Я вами отпет заранее.
   Но всё-таки я живу,
И стоит того, чтоб мучиться,
   каждый день мой
           и каждый шаг.

Как ты мне изменяла.
   Я даже и слов не найду.
Как я верил в улыбку твою.
   Она неотделима
От высокой любви.
          От меня.
             Но учуяв беду,
Ты меняла улыбку.
   Уходила куда-то с другими.
Уносила к другим
   ощутимость своей теплоты,
Оставляя мне лишнее —
   чувство весны и свободы.
Как плевок — высоту!
   Не хочу я такой высоты!
Никакой высоты!
   Только высь обнажённой природы…
Чтоб отдаться,
        отдать,
            претвориться,
                 творить наяву,
Как растенье и волк —
   если в этом излишне людское.
Это всё-таки выше,
   чем то, как я нынче живу.
Крест неся
   человека,
        а мучась звериной тоскою.

Ты б радость была, и свобода,
И ветер, и солнце, и путь.
В глазах твоих Бог и природа
И вечная женская суть.
Мне б нынче обнять твои ноги,
В колени лицо своё вжать,
Отдать половину тревоги,
Частицу покоя вобрать.

Я так живу, как ты должна,
Обязана перед судьбою.
Но ты ведь не в ладах с собою
И меж чужих живёшь одна.
А мне и дальше жить в огне,
Нести свой крест, любить и путать.
И ты ещё придёшь ко мне,
Когда меня уже не будет.

Полон я светом, и ветром, и страстью,
Всем невозможным, несбывшимся ранним…
Ты — моя девочка, сказка про счастье,
Опровержение разочарований…
Как мы плутали,
        но нынче,
             на деле
Сбывшейся встречей плутание снято.
Киев встречал нас
          весёлой метелью
Влажных снежинок — больших и мохнатых.
День был наполнен
           стремительным ветром.
Шли мы сквозь ветер,
          часов не считая,
И в волосах твоих,
          мягких и светлых,
Снег оседал,
       расплывался и таял.
Бил по лицу и был нежен.
            Казалось,
Так вот идти нам сквозь снег и преграды
В жизнь и победы,
         встречаться глазами,
Чувствовать эту вот
         бьющую радость…
Двери наотмашь,
         и мир будто настежь —
Светлый, бескрайний, хороший, тревожный…
Шли мы и шли,
       задыхаясь от счастья,
Робко поверив,
       что это — возможно.

Один. И ни жены, ни друга:
На улице ещё зима,
А солнце льётся на Калугу,
На крыши, церкви и дома.
Блеск снега. Сердце счастья просит.
И я гадаю в тишине,
Куда меня ещё забросит
И как ты помнишь обо мне…
И вновь метель. И влажный снег.
Власть друг над другом и безвластье
И просветлённый тихий смех,
Чуть в глубине задетый страстью.

Мы даль открыли друг за другом,
И мы вдохнули эту даль.
И влажный снег родного Юга
Своей метелью нас обдал.
Он пахнул счастьем, этот хаос!
Просторным — и не обоймёшь…
А ты сегодня ходишь, каясь,
И письма мужу отдаёшь.
В чём каясь? Есть ли в чём? — Едва ли!
Одни прогулки и мечты…
Скорее в этой снежной дали,
Которую вдохнула ты.
Ломай себя. Ругай за вздорность,
Тащись, запутавшись в судьбе.
Пусть русской женщины покорность
На время верх возьмёт в тебе.
Но даль — она неудержимо
В тебе живёт, к себе зовёт,
И русской женщины решимость
Ещё своё в тебе возьмёт.
И ты появишься у двери,
Прямая, твёрдая, как сталь.
Ещё сама в себя не веря,
Уже внеся с собою даль.

А это было в настоящем,
Хоть начиналось всё в конце…
Был снег, затмивший всё.
            Кружащий.
Снег на ресницах. На лице.
Он нас скрывал от всех прохожих,
И нам уютно было в нём…
Но всё равно — ещё дороже
Нам даль была в уюте том.
Сам снег был далью… Плотью чувства,
Что нас несло с тобой тогда.
И было ясно. Было грустно,
Что так не может быть всегда,
Что наше бегство — ненадолго,
Что ждут за далью снеговой
Твои привычки, чувство долга,
Я сам меж небом и землёй…
Теперь ты за туманом дней,
И вспомнить можно лишь с усильем
Всё, что так важно помнить мне,
Что ощутимой было былью.
И быль как будто не была.
Что ж, снег был снег… И он — растаял.
Давно пора, уйдя в дела,
Смириться с тем, что жизнь — такая.
Но, если верится в успех,
Опять кружит передо мною
Тот, крупный, нежный, влажный снег,
Весь пропитавшийся весною…