Всеволод Емелин - Götterdämmerung - cтихи и баллады

Покуда я совсем не спился,
Сегодня в счастье и борьбе
Пью за систему бирж “Алиса”
И за тебя, РТСБ.

Я пью сегодня горько, сладко
За вас, вершители судеб,
За эту грязную палатку
И за тебя, мой “Менатеп”.

Мой эксклюзивный дистрибьютер
(Звучит-то как! Эх, вашу мать!)
Постой, потом продашь компьютер,
Позволь тебя поцеловать.

Зароют, а не похоронят
У перекрестка трех дорог.
И только пьяный грай вороний
Взлетит на запад и восток.

А вслед за ним, за этим граем,
Не огорчаясь, не спеша,
Простясь с землей, не бредя Раем,
В ад поплывет моя душа.

Никто главу не сыплет пеплом,
Никто волос в тоске не рвет.
Едва колеблемая ветром
Душа над родиной плывет.

Плывет с улыбкой безобразной
На перекошенном лице,
Бесстрастно, как после оргазма,
Воспоминая о конце.

Как закипала кровь в азарте,
Как с миром разрывалась связь,
Как прочь душа рвалась из плоти,
То матеряся, то молясь.

Как показал последний кукиш,
Как разменял последний грош.
Теперь мне руки не покрутишь,
Ногой под ребра не сшибешь.

Теперь не тело и не атом,
И не объект для рук и губ.
Смотрю на мир, как патанатом
Смотрел на мой разъятый труп.

Земля лежит, поджав колена,
Едва остывший человек.
Ее исколотые вены
Как русла пересохших рек.

Земля лежит в лесах, в асфальте,
Как в морге, где хрустя чуть-чуть,
Такой блестящий, узкий скальпель
Вскрывал уже пустую грудь.

Здесь, над шестою частью суши,
Я не один, плывут вдали
Все нераскаянные души
Из нераскаянной земли.

Вверху озоновые дыры.
Ну, а внизу, в густом дыму
Мы, хлопнув дверью, вышли с пира
В зубовный скрежет и во тьму.

И эта тьма теперь навеки
Души руины приютит.
А в справке, что подпишут в ЖЭКе,
Причина смерти — суицид.

Великой Родины сыны,
Мы путешествовали редко.
Я географию страны
Учил по винным этикеткам.

Лишь край граненого стакана
Моих сухих коснется уст,
От Бреста и до Магадана
Я вспомню Родину на вкус.

Пусть никогда я не был там,
Где берег Балтики туманен.
Зато я рижский пил бальзам
И пил эстонский “Вана Таллинн”.

В тревожной Западной Двине
Я не тонул, держа винтовку,
Но так приятно вспомнить мне
Про белорусскую “Зубровку”.

И так досадно мне, хоть плачь,
Что отделилась Украина,
А с ней “Горилка”, “Спотыкач”,
И Крыма всяческие вина.

Цыгане шумною толпою
В Молдове не гадали мне.
Мне помогали с перепою
Портвейн “Молдавский”, “Каберне”.

И пусть в пустыне Дагестана
Я не лежал недвижим, но
Я видел силуэт барана
На этикетках “Дагвино”.

Пускай я не был в той стране,
Пусть я всю жизнь прожил в России,
Не пей, красавица, при мне
Ты вина Грузии сухие.

Сейчас в газетных номерах
Читаю боевые сводки.
А раньше пил я “Карабах”
Для лакировки, после водки.

Хоть там сейчас царит ислам
И чтут Коран благоговейно,
Но лично для меня “Агдам”
Был и останется портвейном.

Да, не бывал я ни хера
В долинах среднеазиатских,
Но я попью вина “Сахра”,
И век бы там не появляться.

Я географию державы
Узнал, благодаря вину,
Но в чем-то были мы не правы,
Поскольку пропили страну.

Идет война, гремят восстанья,
Горят дома, несут гробы.
Вокруг меняются названья,
Границы, флаги и гербы.

Теперь я выпиваю редко,
И цены мне не по плечу,
Зато по винным этикеткам
Сейчас историю учу.

Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп с разрывающим душу гудком
Мы в тело земли опустили.

Серели шинели, краснела звезда,
Синели кремлевские ели.
Заводы, машины, суда, поезда
Гудели, гудели, гудели.

Молчала толпа, но хрустела едва
Земля, принимавшая тело.
Больная с похмелья моя голова
Гудела, гудела, гудела.

Каракуль папах и седин серебро…
Оратор сказал, утешая:
— “Осталось, мол, верное политбюро —
Дружина его удалая”.