Джон Толкин - Легенда о Сигурде и Гудрун

«Проклят пагубой
Прекрасный чертог твой!
Лишиться малого
Лучше, чем все отдать.

Пламя поборет
Подлых змиев,
Погребальным костром
Палаты им станут!»
Разор и разгром
Разъярили Атли,
Бесчестьем не брезгал
Бесславный конунг.

В ограде огненной —
Отважные Нифлунги;
Багряные блики
Броню пятнают.
Стены и скрепы —
Старое дерево —
Трещат и тлеют,
Трескаясь, рушатся.

В дыму душном
Дробятся угли,
Шипя, падают
В потёки крови.
В чаду черном
Чертоги тонут,
Пот льет потоком.
Проем — удержан.

Щиты воздевши
Над шлемами смятыми,
Головни топтали
В текучих струях,
В жажде жгучей
Жадно кровь пили,
Один за одним
Отбывали в Хель.

Бросились братья
Сквозь брешь — что вепри,
Черны, чудовищны,
Не чая спасенья.
Ни щитов, ни шлемов;
Беззащитны, изранены;
Сломались мечи.
Схватили их гунны.

Что пугливые псы
Подняли вой гунны:
Рвали их и разили
Руками кровавыми.
Хрустели шеи,
Хребты трещали.
Се! Правитель бургундов
Повержен и связан.

Последним в побоище
Полонили Хёгни:
Зубами грыз он
Заклятых недругов.
Судьба свершилась,
Серела пыль.
Нужда Нифлунгов
И ночь — приспели.

В темницу тесную,
Во тьму сырую
Ввергли Хёгни,
Выставив стражу.
В горнице Гудрун
Гуннар связанным
Брошен к ногам
Безумного Атли.

«Дожидался долго я
Дня желанного —
Мести Будлунга
Бургундскому конунгу.
Во прах и пыль
Повергнут к ногам моим
Гордец Гуннар!
Гудрун, взгляни-ка!

Сигурда вспомни,
Скажи мне ныне:
Сладко ль смотреть
На страшную месть?
В змеиной яме
Заждались гадюки:
Жалят жесточе
Железа острого».

На глазах у Гудрун
Гуннара пнул он.

«Подл ты, Атли!
Позор будь удел твой!
Эрпом и Эйтилем
Естество заклинаю
(Сынами сестры
Скорбных сих пленников) —
Подыми их из праха!
Пощади жизни!»

«Пусть златом змиевым
Заплатит выкуп —
Сокровищем светлым,
Что Сигурд взял с бою!
Злато, злато,
Забота снов моих!
Коль готов на то Гуннар —
Гибель не ждет его».

«Заплачу я золотом
Завидную цену:
Дам свою долю —
Добра половину.
Половина — у Хёгни.
Храбрец надменный
Не поступится правом
До последнего вздоха.

Пусть сердце Хёгни
Сожмет рука моя —
Из груди с кровью
Клинками исторгнуто;
И златом змиевым
Заплачу тебе я —
Все добро, что есть,
Достанется Атли».

«О жизни Хёгни,
О жалости к брату,
Молила не меньше я,
Ради малых чад наших!»

«Про троллий нрав его
Твердят недаром!
Завладею я златом,
Хоть заплачет Гудрун!»

Ушел Атли,
Умыслив недоброе;
Ведуны ж велели
Внять совету.
Страшась королевы,
К коварству прибегли:
Раба взяли,
Ввергли в узилище.

«Увы уверткам
Да войнам конунгов,
Коли смерть сулит мне
Смута злосчастная!
Рассвет рдяный,
Работа дневная,
Очаг вечерний —
Исчислены дни мои!»

«Свинопас Хьялли,
Сердце давай нам!»
Взвизгнул раб при виде
Вострого лезвия.
Обнажили грудь ему —
Горестно взвыл он,
Пищал пронзительно,
Почуяв железо.

Визгу внимая,
Вымолвил Хёгни:

«Нытье несносно,
Ножи — милее!
Коль надобно сердце вам,
Найдется получше:
Не дрожит — держите!
Все живее управитесь!»

Взрезали Хьялли,
Вынули сердце,
В златой посуде
Подали Гуннару:

«Смотри: вот сердце!
Скончался Хёгни!»
Рассмеялся раскатисто
Ратоборец Нифлунгов.

«Смотрю я на сердце
Слабого труса.
У смелого Хёгни
Сердце — не дрогнет.
Дрожит оно дробно:
Дрожало сильнее,
Под ребрами рабьими
Робости полное».

Рассмеялся раскатисто,
Расставаясь с жизнью,
Под вострым лезвием
Владыка Нифлунгов.
Взрезали Хёгни,
Вынули сердце,
В златой посуде
Подали Гуннару.

«Смотрю я на сердце
Смелого воина.
У славного Хёгни
Сердце — бестрепетно.
Не дрогнет днесь оно,
Не дрожало и прежде
Под ребрами ратника,
Рожденьем высокого.