Джон Толкин - Возвращение короля

Пин выглянул из-под плаща Гэндальфа. Он никак не мог понять, во сне или наяву свистит в ушах черный ночной ветер, медленно плывет зубчатая тень гор далеко справа, во сне или наяву качается у него над головой звездное небо. Он пытался вспомнить, что с ним и где он, но мысли путались, отдельные картины сменяли друг друга.

Помнится, они мчались без остановок, летели все вперед и вперед, и там, впереди, вставал на рассвете золотистый мягкий блеск, и был город, затопленный тишиной, и гулкая пустота большого дворца на холме. Они ворвались под его своды в тот самый момент, когда вверху пронеслась огромная крылатая тень и ужас выбелил лица людей вокруг. Пин вспомнил, как и его сердце сжала ледяная рука. Но рядом был Гэндальф, и ужас ушел, осталась только усталость. Пин спал, но сон был тревожным, в нем ходили и разговаривали незнакомые люди, что-то приказывал Гэндальф. И дальше, без перехода, снова бешеная скачка сквозь ночь. С тех пор, как он заглянул в Палантир, прошло двое, нет, трое суток. Палантир! Это было ужасно! С этим воспоминанием он проснулся окончательно. Вокруг шумел и бормотал все тот же ветер.

Яркий желтый огонь в темном небе заставил Пина съежиться от страха. Зачем Гэндальф везет его в это страшное, там, впереди? Он протер глаза. На востоке всходила луна. Значит, они будут скакать и скакать, мчаться сквозь ночь бесконечно долго.

– Где мы, Гэндальф?

– На землях Гондора. Это – Анориен.

Пин притих, но тут же прижался к нему. – Что там? Смотри! Красный огонь! Как драконий глаз. А вон еще один!

Гэндальф только крикнул коню: – Вперед, Беллазор, вперед! Спеши, друг! – и, наклонившись к Пину, сказал: – Смотри. Это зовут на помощь огни Гондора. Война началась. Вот огонь на Амондине, пламя на Эленахе, и дальше огни, до границ Ристании. Вперед, Беллазор!

Но конь вдруг пошел рысью, потом шагом и, подняв голову, заржал. Из темноты послышалось ответное ржание, и мимо них на запад промчалось трое всадников. Пин едва разглядел их во тьме. Белый конь подобрался, рванулся вперед, и снова ночь зашумела вокруг них ветром.

Сквозь дрему Пин слышал, как Гэндальф рассказывает ему о Гондорских правителях, о сигнальных огнях, быстро передающих важные вести через всю страну.

– Но в прежние времена в огнях не было нужды. Семь Палантиров было в то время в Средиземье. Правители могли говорить друг с другом из страны в страну.

Пин, услышав о страшном камне, который и так не шел у него из головы, беспокойно пошевелился.

– Спи, – сказал маг, – спи и не бойся. Мы ведь с тобой едем не в Мордор, как Фродо с Сэмом, а в Минас Тирит. Там сейчас тоже небезопасно, как у вас в Хоббитании. Пока, – значительно добавил он, – потому, что если Кольцо вернется к Врагу, если падет Гондор, то тебя не спасет и Хоббитания.

– Вот уж утешил, – подумал Пин, снова засыпая. Последнее, что он помнил, был блеск луны на снежных вершинах гор. Он еще успел подумать о том, где сейчас Фродо, жив ли он, добрался ли до Мордора.

Фродо в Итилиене смотрел на ту же луну, незадолго до рассвета заходящую над Гондором.

Пина разбудили голоса. В тумане занимались холодные предрассветные сумерки. Беллазор стоял, высоко вскинув голову, от его тела валил пар. Вокруг Пин увидел нескольких рослых людей в плащах. Сзади смутно вырисовывалась полуразрушенная стена. Там стучали молотки, скрипели колеса, скрежетало железо, в тумане тускло светились факела. Гэндальф говорил с людьми в плащах, и Пин понял, что речь шла о нем.

– Конечно, Митрандир, – говорил один из тех, что стояли рядом, – ты можешь ехать свободно. Мы знаем тебя, и тебе известны пароли для всех семи ворот. Но твоего спутника мы не знаем. Кто он? Гном с Серых Гор? Чужеземцам закрыт вход в Гондор. Разве что они могучие воины, чья верность и отвага очень нужны нам сейчас.

– Я поручусь за своего спутника перед Денетором, – отвечал маг. – А что до его доблести, не суди о нем по росту, Ингольд. У него на счету битв и опасностей больше, чем у тебя, хотя ростом он невелик. Мы возвращаемся из сражения под Скальбургом. Он устал. Я не хочу его будить. Зовут его Перегрин, и человек он отважный.

– Человек? – недоверчиво переспросил Ингольд, а оставшиеся засмеялись.

Пин окончательно проснулся.

– Вот еще! Человек! Я – хоббит! А отважным бываю, когда деваться уже некуда.

– Ответ достойный, – заметил Ингольд и переспросил: – Хоббит?