Джон Толкин - Легенда о Сигурде и Гудрун

Отскочил волчина,
Чуя погибель:
Отверзлись очи,
Ожгли его взглядом.
Грам, что сполох,
Вспыхнул во мраке,
Взвился в воздух,
Вдогонку зверю.

На пол у порога
Пал он с криком,
Пасть преисподней
Пожрала убийцу.
Голова отлетела,
Отнялись ноги,
Красная кровь
Окропила стены.

Сон сморил ее
В сладких объятьях,
К горькому горю
Гудрун проснулась.
В потоке кровавом
Потонула радость,
В крови льющейся
Лучшего витязя.

В белую грудь она
Била неистово —
Поднялся Сигурд
С подушки кровавой:

«Жена, не жалуйся
На жребий назначенный!
Братья — с тобой,
Не брани их горько!

Виной всему Брюнхильд:
Владела любовь ей!
Обошлась со мной худо:
Оболган я низко.
Не обидел Гуннара,
Не гневил ничем его:
Свято сдержал я
Слово данное!»

Рухнул мертвым Сигурд.
Рыдая, Гудрун
Вотще скорбела,
Взывала тщетно.
На стенах меч звякнул,
Спящие вздрогнули,
Голосили гуси
На густых травах.

Засмеялась Брюнхильд,
Заслышав вздохи,
Всем сердцем снова —
Стены дрогнули.
Гудрун внимала
В горе и муке.
Гуннар ответил
Грозной речью.

«Не от сердца смех твой,
Не счастьем подсказан!
Смутьянка свирепая
Смертью отмечена:
Бледен лик твой,
Ланиты — хладны,
Холодны — советы,
Хитрости — прокляты».

«Прокляты Нифлунги,
Предатели злобные.
Сдержал Сигурд
Слово данное!
Жестокий жребий
Ждет поделом вас;
Всех выше честью
Вовеки Сигурд!

Обет побратимства
Омыли вы кровью,
Смертью скрепили;
Сигурд же — помнил.
На ложе — лезвие
Легло меж нами,
Грозной границей —
Грам обнаженный.

Не жить мне больше
Женой твоею:
Любви лишил ты
Лживым советом;
Покрыт позором,
Предал бесчестно
И долг, и дружбу,
И доблесть ратную».

Сомкнув объятья,
Скорбно молил он
Сдержать руку,
Сберечь надежду.
Прочь прогнала она
Пришедших в терем —
В путь последний
Пуститься мечтая.

(Один лишь Хёгни
Холодно молвил:)

«В путь последний
Пусть отправляется —
Век вековать
Во владеньях стылых.
Проклято лоно,
Породившее злобную —
Мужам на мороку,
На муку нашу».

В броне золотой,
В блестящем панцире,
В высоком шлеме,
Взялась за меч она.
Рухнула, ранена,
Прянув на лезвие:
Так погибла Брюнхильд
В блеске величия.

«Последней просьбой
Прошу тебя, Гуннар:
Погребальное пламя
На поле зажги ты —
За тыном щитов
И тканями пестрыми;
В честь славных павших
Полей их кровью!

На руке — по соколу,
Собака — в изножье,
Убитые кони —
В упряжи ценной.
Место мне — с мертвым;
Меч между нами,
Лучась, на ложе
Ляжет, как прежде.

Сожги Брюнхильд
В буйном пламени —
Что в огне очнулась
К отчаянью горькому
Пламя да примет
Прекрасного витязя,
Кто взошел солнцем —
Как солнце угаснет!»

Костер курился
Клубами дыма,
Полыхало пламя
Под плач и стоны.
Так ушел Сигурд,
Семя Вёльсунгов,
Сгорела Брюнхильд,
Блаженство иссякло.

В сумрачный Хель
Сошла королева —
Не вернется вновь
Из владений тусклых.
В Вальгалле
Вёльсунг пирует:
«Сын сына, здравствуй,
Семя Одина!»

Скоро Сигурд,
Сжимая меч свой,
В Вальгалле вольной
Встречен был Одином.
На пиру пышном
Подле отца он
Бранной сечи ждет —
Избранник Мира.

Под громкий рокот
Рога Хеймдалля
Огнистый мост
Прогнется под конными —
Подаст ему Брюнхильд
Перевязь с мечом,
Поднесет чашу
Победы и славы.

В день Судилища
Придет бессмертный —
Кто вкусил от смерти
И вовек не умрет,
Герой-змееборец
Из рода Одина:
Не иссякнет все сущее,
Не сгинет Земля.

Шлем — на челе его,
В длани — молния;
Величествен лик,
Пламенный дух.
Минет война —
В мире отстроенном
Изведают счастье
Испившие горечь.

Так ушел Сигурд —
Семя Вёльсунгов,
Герой несравненный,
Надежда Одина.
Но горе Гудрун
Не гаснет в мире,
До скончанья сроков
Ее скорби — внемлют.