Тимур Кибиров - Стихи

Меж тем
уж вечер наступил, а спор в гостиной
Не затихал. Петр Павлович, зардевшись
И как-то странно щурясь, продолжал:
«Вы спрашивали о моих принсйпах?
Ну что ж, извольте! С некоторых пор
Я, слава Богу, перестал стыдиться
Выказывать свой образ мыслей. Да-с,
Я – западник! Я предан всей душою
Европе, то есть, говоря точней,
Цивилизации! Не усмехайтесь,
Я повторю – ци-ви-ли-за-ци-и!»
Он произнес отчетливо, раздельно
И с удареньем каждый слог: «Одно
Лишь это слово чисто и понятно,
А все другие – слава ли, народ,
Славянство, воля ваша, пахнут кровью».
«Да вы Россию любите ль?» – «Скажу
Цитатою – Odi et amo!» – «Полно,
Уж вы и до латыни добрались! —
Не выдержала Марья Николавна. —
Пора уже и честь нам знать. Прощай,
Матвей Иванович!» Но Панин объявил,
Что хочет проводить гостей хотя бы
До Шилькова… Закат уж догорел.
Ночь наступила, но прогретый воздух
Был тих и ароматен. Быстро, ровно
Неслась карета. Панин ехал рысью,
Держась рукой за дверцу. Лизин профиль,
И россыпь первых звезд, меж черных крон
Мелькающих, и мерный стук копыт,
И где-то справа огонек костра —
Все это, гармонически сливаясь
В щемящую мелодию, сближало
Все больше их, сердца переполняя
Отрадою и грустью. Эта ночь
Навек соединила их, и каждый
Знал – что бы ни случилось, никогда
Они уже не смогут позабыть
То ощущенье полного слиянья,
Которое дается человеку
Один лишь раз…

А на пути обратном
Счастливый Панин, зная наперед,
Что этой ночью он заснуть не сможет,
Зайти решил в Притынный кабачок.
Не каждый из читателей, должно быть,
Имеет представление о сельских
Великорусских кабаках. Устройство
Их чрезвычайно просто – из сеней
Вы попадаете в избу, перегородка
Пространство делит надвое. Две-три
Пустые бочки, лавки, и на полках
Различных штофов множество. Степенный
За стойкой целовальник, Пров Назарыч,
Известный всей округе. Панин знал
Его довольно коротко… В тот вечер
В Притынном кабаке гулял с друзьями
Из Жиздры рядчик, славящийся пеньем,
Которого Ардашева сынок
Звал tenor'ом di grazia. Войдя,
Матвей увидел рядчика стоящим
Перед большой компанией. Он пел
С какой-то залихватскою, веселой,
Простонародной удалью и страстью.
Он пел, и перед слушателем живо
Вставали сцены русской жизни – вот
над Муромцем лихая поляница
да та ли поляничища удалая
она руку заносила выше головы
опустить хотела руку ниже пояса
на бою-то смерть Илье и не написана
ай по Божьему еще ли по велению
у ней рученька в плече да застоялася
во ясных очах у ней да помутился свет
она стала у богатыря выспрашивать
ай скажи-тко ты богатырь святорусскии
тебя как-то молодца да именем зовут
звеличают удалого по отечеству?
еще старыя казак-от Илья Муромец
разгорелось его сердце богатырское
й он смахнул Илья своей да правой ручушкой
да он сшиб-то поляницу со белой груди
он скорешенько скочил на резвы ноженьки
он хватил как поляницу на косу бодру
да спустил он ю на матушку-сыру землю
да ступил он поляницы на белЫ груди
ай берет-то он Илья да свой булатный нож
а и здынул-то он ручку выше головы
опустить он хочет ручку ниже пояса
ай по Божьему еще ли по велению
права ручушка в плечи-то остоялася
в ясных очушках еще да помутился свет
тут он стал у поляничищи выспрашивать
да й скажи-тко поляница попроведай-ка
ты коёй земли скажи да ты коёй литвы
еще как-то поляничку именем зовут
удалую звеличают по отечеству?
говорила поляница й горько плакала
ты удаленький дородный добрый молодец
ай ты славныя богатырь святорусскии
когда стал ты у меня да и выспрашивать
я про то тебе ведь стану и высказывать
есть я родом из земли да из тальянскоей
у меня есть родна матушка честна вдова
да честна вдова она ведь все калачница
калачи она пекла меня воспитала
ай до полного она да ведь до возрасту
тут иметь я стала силушку великую
й отпускала меня мать да на святую Русь
поискать себе еще да родна батюшку
поотведать мне себе да роду племени
ай тут старый-от казак да Илья Муромец
он скорешенько скочил да со белой груди
ай он брал-то ю за ручушки за белые
ай он брал-то ю за перстни золоченые
он здынул-то ю со матушки-сырой земли
а становил-то он ю на резвы ноженьки
на резвЫ ножки он ставил супротив себя
целовал ю во уста он во сахарные
называл ю себе дочерью любимою
а когда я был во той земле тальянскою
три году служил у короля тальянского
да я жил тогда у той да у честной вдовы
у честной вдовы у той да у калачницы
у ней спал я на кроватке на тешвоей
да на той-то на перинке на пуховоей
у самой ли у нее да на белой груди
й они сели на добрЫх коней разъехались
да по славному раздольицу чисту полю
еще старый-от казак да Илья Муромец
он вернулся к своему да ко белу шатру
да и лег-то он тут спать и проклаждатися
а после бою он лег-то да после драки
после бою-рукопашки отдыхать.