Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

И вдохновляющая Муза
Несут, склоняяся любовно,
Познанье с головой Медузы,
Отравленное безусловно,

Но и божественного Смысла
Души залитое до края,
И потому на коромысле
Весов сильнее чашка рая.

Блаженство первого поэта
Среди неназванных стихий
Страданья на зените лета
Сильней непризнанных Мессий.

И недосозданные раи
И неизлетанные дали
Послушные склоняли ваи
И наши песни повторяли,

И разбушеванные волны
Припев на гребни поднимали,
Как будто бы и наши челны
Родились в дышащей эмали,

И скоро юные светила
Лишь наши души отражали,
И вся вселенная таила
Любови облачной скрижали.

Но нам и мертвые планеты
На дне хрусталевых могил
Нередко ставили тенета,
Как на земле Сатанаил,

Напоминая о гротеске
Шпилей соборной пирамиды,
Искусства яркой арабеске,
Садах затейливых Армиды.

И мы спускалися на земли,
Где взбунтовавшиеся смерды
Зачем-то разрушали кремли,
Царей удавливая вервью,

И где гангрена коммунизма
Подъела идеалов корни,
Волной животного цинизма
Покрыла колокол соборный.

И поклонясь средневековья
Волшебно-феодальной сказке,
Мы королевские с любовью
Одели выцветшие маски,

Оделись горностаем гордым,
Короною накрыли лики, –
И колокольные аккорды,
И Ангелы из майолики,

И сонм блаженных старой фрески
Такой подняли благовест,
Что парчевые занавески
Раскрылись, и чеканный крест

Сверкнул у мертвого иерея,
Раскрылись склепы, и бароны
Обстали вдруг, благоговея,
Нежданных сюзеренов троны,

И папа в золотой тиаре,
Григорий или Бенедикт,
Но только восковой и старый,
Канонизации вердикт

Нам вынес за любовь без меры,
За яркодланные Химеры
И тощею рукой потом
Священным увенчал венцом.

Когда же Сюзерен Вселенной
Сзывает распыленный дух,
Снимая с чаши сокровенной
Мистерий золотой воздух,

Когда сподвижники фантазий,
Аскеты, рыцари мечты
К Нему слетаются в экстазе
У Рая голубой черты

И в улье Божием, как пчелы
Благоговейные, жужжат,
Горя в алмазном ореоле,
Резвясь, как хоровод княжат, –

Тогда и мы, два херувима,
Летим к распахнутым вратам
Небесного Иерусалима,
К Духовного Отца цветам,

И, как лазурные Мантеньи
Над Богоматерию в Брере,
Мы, ангелочки, в сновиденьи
Поем за падших Miserere,

Поем за спасшихся в Сионе
Ликующий Магнификат,
И старших ангелов короны
Подхватывают нас трикрат.

И старый Сюзерен Вселенной
Роняет горькую слезу,
Священнодействуя, согбенный,
И где-то, далеко внизу,

Рождается опять попытка
Спасти творение от зла,
И Паркою прядется нитка,
И Рок ползет из-за угла.

Но мы очистились от пыли,
Прошли назначенный искус,
Мистерий кубок пригубили
И поднялися в Эммаус,

Где при небесной литургии
Мы славословим неустанно
Мечты Создателя нагие
Тысячекратным Осианна!

Возьми белил, немного сажи,
А если нет ее, так грязь,
Возьми всё то, что в мире гаже,
Всю ненависть его, всю мразь,
Плесни с тоской на полотнище,
И будет – русское кладбище.

Кладбище, где живые мощи
Античных рыскают идей,
Где Иисус, сермяжный, тощий,
Изведав сызнова гвоздей,
В предсмертном порешил испуге
Собой не жертвовать за други.

Таких и над палаццо дожей
Свинцовых не висело крыш,
Березке под атласной кожей
Подобно, целый день дрожишь,
Перенимая у вороны
Зловещих заклинаний стоны.

Нет, лучше в тихую обитель
Изваянных вернуться грез:
Патроном Иоанн Креститель
С Мадонной лилий там и роз
Нам будут, купол Брунеллески
И Джотто голубые фрески.

Вот захотел какого мифа,
Каких забытых небылиц!
Ведь это из-за вшивых тифа
Не увидать тебе ресниц,
Из царства Дедушки-Мороза
И категорий совнархоза.

Пустое! Ляжем на кроватку,
Прижмемся потесней друг к другу
И грезы бойкую лошадку
Погоним смело через вьюгу,
С сугробов белых на сугробы
В наш домик Via San Zanobi.