Натан Альтерман - Стихи в переводах разных авторов

И только иссякнет лето,

Припасы в отцовы поля отнести

Старшим братьям – простору и свету.

Перевод: Я. Либерман

Тишина – как молчаливый вихрь

И в глазах кошачьих блеск ножа.

Ночь! Как много ночи!

Звезды тихо, Точно в яслях, на небе лежат.

Время ширится. Часам дышать привольно.

Как при встрече, взор роса заволокла.

На панель поверг фонарь ночных невольников,

Вспыхнув золотом всевластного жезла.

Ветер тих, взволнован, легким всадником

Прискакал и, растрепав кусты,

Льнет к зеленой злобе палисадников,

Клад клубится в пене темноты.

Дальше, дальше ввысь уходит город

Позолотой глаз. Урча, без слов,

Выдыхают камни гнев и голод

Башен, крыш и куполов.

Перевод: Я. Либерман

Тишина в пространстве громче вихря,

И в глазах кошачьих блеск ножа.

Ночь! Как много ночи! Звезды тихо,

Точно в яслях, на небе лежат.

Время ширится. Часам дышать привольно.

И роса, как встреча, взор заволокла.

На панель поверг фонарь ночных невольников,

Потрясая золотом жезла.

Ветер тих, взволнован, легким всадником

Прискакал, и, растрепав кусты,

Льнет к зеленой злобе палисадников,

Клад клубится в пене темноты.

Дальше, дальше ввысь уходит город

С позолотой глаз. Урча, без слов,

Испаряют камни гнев и голод

Башен, крыш и куполов.

Перевод: Л. Гольдберг

Разбит, прибит,

Базар, хромая, встал

С разгромленных телег, с сугробов сена,

Очнувшись,

Циферблат на башне сосчитал

Свои часы

Последние до смены.

Но пахнет улица

Еще дождем,

И памятник, сияя

Мокрыми глазами,

С моста глядится в водоем.

И дышит дерево -

И дышит пламенем рассветного расцвета,

И именем грозы, громов и лета.

Перевод: Л. Гольдберг

Лето царило

Семьдесят лет.

Солнце – яда и мести прибой.

Только он - оливняк, безмолвный аскет -

Стойко выдержал огненный бой.

Родина,

Его клятва свята! Будни сочные с ним

Груза звезд и луны не грузили.

Только бедность его, словно «Шир га Ширим» [33] «Песня песней» ,

Сердце скал твоих насквозь пронзила.

Или, может быть, волей небесных высот

Он слезой наделен, распаленной в огне,

Чтоб над книгой твоей, как сухой счетовод,

Одиноко итожить гнев.

Когда горы твои жаждут смерти и в них

Молит блеянье стад о дожде на лугах,

Он твой страж крепостной,

Твой пустынник-жених,

Твоя жизнь в его цепких руках.

Ослепленный закатом, под вечер лицо

Твое ищет он – где ты?!...

В огне его жил и корней обручальным кольцом

Твой плач сохранен на дне.

От него далее ад в испуге бежит,

Зря растратив жару...

Если гложет

Грудь камней хоть один корешок, чтобы жить, -

Сердце гор никогда умереть не сможет!...

Перевод: А. Пэнн

Дымится и хрипит старинный гнев земли,

И местью бредит он, как раб в неволе...

Земля -

Она твоя в крови проклятий и молитв,

Она в глазах твоих осела белой солью.

Древней любви и слов ее прожженный прах,

А жажда

Первых лоз и струй вина древнее.

И человек во сне, и дерево в корнях –

Заложники ее. Всегда при ней и с нею.

Терзай ее металлом заступов –

Она

Щетинится щитами огненно и сухо.

И потом рук своих расплачешься ты под

ее неслышащим, окаменевшим ухом.

Но лишь растаял звук

То видишь, горы спят,

Не отступив.

Сильны.

Ни дрожи, ни ответа.

И над тобой, жесток, незыблем и распят,

Сияет дикий ад голубизны и света!...

Разгул огня.

Земли коричневая медь.

В утробе пламенной и серая руда.

Не тронь рукой пылающую смерть

Она и недоступна и горда.

У ног твоих она распластана, как даль

Допамятных времен, костьми и сердцем разом.

Ты дорог ей, как мысль последняя, когда

В погроме солнечном себя лишился разум.

Охотник-день –

Дикарь песчано-голубой -

Хоронит в ней тела зарезанных закатов.

Звездой далекою завещаны ей бой

И эхо ужасов, пережитых когда-то.

Гром – крик ее родов – грохочет.

Самка-мать

Зверенышей своих спасает, хвост развеяв.

Огнем

Целованы уста, дерзнувшие назвать

Вот эту землю родиной своею!..

Лишь небо и шатер. Вдвоем они весь век.

Дорога к ним горит, зажатая песками.

Во тьме к порогу их приходит человек,