Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Уйду я в тишину земли, и без
Раздумия вбирать в себя я буду
Болтливый благовест ночных небес.

За славой в длинной очереди выстой,
Хоть целый век под ветром стой судьбы,
Ты не услышишь розовой трубы
И девы не дождешься шелковистой.

Трубят, трубят заправские горнисты,
Довольные бряцанием рабы,
Их низкие безрадостные лбы
Не блещут как снега средь мглы волнистой.

Но в час, когда ты будешь неживой,
Запрыгает по крыше гробовой
Земля жестокая как ливень грубый,

И вспыхнет семя, что посеял ты,
И задрожат кощунственные губы
От пламени свирепой красоты.

В твоей стране немых очарований
Небритых мертвецов встает мятеж,
Их сумасшедший движется кортеж
По безвоздушной каменной нирване.

Сойди в юдоль, стада свои утешь,
Скажи, что нет среди земных названий
Такого звука, что не мрет, не вянет,
Что смерть и жизнь везде одни и те ж.

И там, где пестрым шелком перламутра
Переливаясь, мчится Брамапутра,
Там лотос осыпает лепестки,

И рано сохнут сладостные жены,
И звезды тонут в тьме завороженной
Нешевелящейся ночной реки.

Ты веешь теплым запахом ванили,
Горбатая страница старины,
Изъеденная ржою желтизны,
Рассказывающая мне о Ниле.

О том, как строили его сыны
Горбы бессмертия на мягком иле, –
Меня чужие песни полонили,
Чужою музыкой персты полны.

Уже четвертое тысячелетье
Кончается на глиняной планете,
И те же бродят в небе облака

И звезды те же, зыбки и стыдливы,
Смеются в темноте неприхотливой,
И та ж свирепая в душе строка.

На пир ночной, на пламенной разгул
Я собирал вас, мытари и маги,
Творящие вино из пресной влаги
Одним движением веселых скул.

Ты их привел, пузатый Вельзевул,
Они ужасны, голодны и наги,
Я руку от исчерченной бумаги
С холодным содроганьем отвернул.

Глаза тягчит постылая усталость,
Назад гляжу печально… Что осталось
От гроз и солнц, чей рокот был пунцов!

На берегах безмолвных тусклой Леты
Изодранные ризы мудрецов,
А в глубине – истлевшие скелеты.

Дневною бабочкой летает Аполлон,
На струны жгучие садится не сгорая,
Косматым золотом тропического рая
Устало шелестит пустынный небосклон.

<���И> бога крылышки трепещут, замирая,
Качает песенку веселый аквилон,
<���И> зайцем шелковым над кудрями колонн
Взвивается огонь как музыка вторая.

Деревья древние листвой не шевелят,
<���Вода> уставила зеленый долгий взгляд,
Ложится белый день на жертвенник заката.

<���И> резвой жрицею в виссоне золотом
На скорбные поля для медленных истом
<���Упитанная> мглой бросается Геката.

Кочует по народам и морям
Угрюмый ветр, воздушный Каин мира.
Рокочут им урочища Памира
И реки, серебрящие Сиам.

И я им полн, рокочущий я сам,
Кочующий с косматой славой Лира,
Легка моя воркующая лира,
Но тяжек шаг и мускул мой упрям.

Тебя я помню, голубое имя,
Тебя с крылами теплыми твоими,
Европеянка нежная как жир.

Не о твоем ликующем плече ли
Скорбел Рембо, отчаливший в Алжир
С печальными очами Ботичелли?

Болеют жемчугом на дне морском моллюски,
На шелке раковин крутые бугорки,
Растут жемчужины и ждут земной руки
Холодной и сухой, изнеженной и узкой.

Страдает строфами не пишущий по-русски,
А режущий свой стих из каменной тоски,
Его кричат глаза, их крылья широки,
Он челн причаливший, он резвой ждет разгрузки.

Народ мы кочевой, обычай наш суров,
Мы странствуем в степи разбросанных миров,
Мы занимаемся кудрявым строководством.

Лишь тот у нас богат, кто медленно возник,
И мстит учителю внезапным превосходством
Охваченный огнем покорный ученик.