Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Мой кабинет – столетий кладовая,
Не раз от скуки щеки разрывая
Хламиду я худую надевал.

Я воспевал законы Хаммураби,
В руке моей был бронзовый кимвал,
Я заглушал им вой и ропот рабий.

Пернатый ветр Европу сотворил
С когтями львицы, с головой коровьей,
Наполнил жилы красной вьюгой крови
И душу вдунул, мощь орлиных крыл.

И океан тяжелый отступил
На север и на запад и суровей
Завыл, тая в колеблемом покрове
Подземного огня бессонный пыл.

И острова легли кругом как дети
Материка на ледяной планете
У розовых надувшихся сосцов.

И у прибрежий скалы стали тверже,
Цедя звезду, стал неба край пунцов,
В быка преобразился Громовержец.

Ты, брага строф, хмелейшая из браг,
Еще душа тобой не оскудела,
Я верю в то, что выше нет удела,
Чем песней рассекать вселенский мрак.

Я верю в то, что млечный путь овраг,
В нем старый серый снег вселенной белой,
И кажется луна мне каравеллой,
Что грабит облаков архипелаг.

И весело за то, что глаз раздвоен,
Что равнодушный вечер мировой
На день и ночь разрезал сумрак свой,

И в зорях глина розовых промоин,
И скучно оттого, что в поле вой
Ветров, и лишь певец единый воин.

Я вам напомню, други, о Прокрусте.
Он укорачивал и удлинял
Полубогов, разбойников, менял
И радостных творцов тягучей грусти.

Он губы не кривил при костном хрусте,
Он меру ложа чтил и отдыхал
Под сумраком древесных опахал
В глухом незаселенном захолустьи.

Проклятье Геркулесу, что убил
Его, по предсказанию Сибилл.
Не то бы одинакового роста

Жильцы планеты были уж давно.
И так легко, неумолимо просто
Навеки было б зло усмирено.

Вы не шумите, бледные ладоши,
На ваших крыльях мне не улететь,
Не любы вам бичующая плеть
И медный стон, быльем времен обросший.

Я знаю вас, туманные святоши,
Не вам, не вам восторженно чуметь,
Когда рыдает медленная медь,
Вам снится смех свирели нехорошей.

Кто чувствует вращение земли,
Не держит тех она, и те в пыли,
В тумане золотом земной дороги.

И грузно свесились их черепа
В зеленый небосклон золоторогий,
И презирает путников толпа.

Земным огнем без пламени горим,
Без лепестков цветем в садах столетий,
Летим без крыл, зимой грустим о лете,
Упорный ропот наш непримирим.

Таблицы медных зорь, огромный Рим
Проносят вечера в лиловом свете,
И свитки слов как ликторские плети
Отсвечивают лезвием своим.

Земля плывет, я сплю на мертвой кипе
Трех тысяч лет истории племен,
Мне снится мясо сгинувших имен,

Октавиан, провинция – Египет,
Разбойным римским вензелем клеймен
Над глыбой Африки сиявший скипетр.

Беспамятствуют медленные строки,
Ты, память роковая как чума,
Веди меня в крутые терема,
Открой оконца их на двор широкий.

У нас теперь зеленая зима,
Зеленый луг веселый и глубокий
Молчит восторженно и на востоке
Сама студеная, луна сама.

Холодной зеленью занесены деревья,
И вечер сам над нашей кровлей древней
Неслышной вьюгой воет, и звезда

Как волчий глаз блуждает близко где-то,
И в медный лед стиха в душе поэта
Словесная слипается вода.

Гиганты были, великаны жили,
Сверкали одинокие глаза,
И гордый камень гнулся как лоза
От микель-анжеловских сухожилий.

Ползла над миром тучная гроза,
Костры и краски в пестром изобильи,
И средь чумы в Италии любили,
И Рафаэль как первая слеза.

В саду Ньютона яблоко упало,
И выпил Галилей всю мглу подвала,
И закружилась круглая земля,

И взбилось молоко земных материй,
Стал гуще мозг людей и глуше звери,
Что в них живут и топчут их поля.