Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

И ты красиво там грустишь,
В цепи томишься кружевной,
И реет ночи древней тишь
И в грудь, и в плечи бьет луной.

О, если б нынче та пора!
Я был бы первый твой герой.
Порой ты, как сестра Петра,
Как Годунова дочь, порой

Под лазурью выцветшей
В дикой стороне
Будь моей владычицей
И приди ко мне.

Слышу лунный реквием,
Над могилой жду,
Голубые ветки ем
В розовом аду.

Ты идешь, из бархата,
Из улыбки шаг,
А на мне распахнута
Липкая душа.

Блеск во мне, роса во мне,
То белки твои.
Я в белейшем саване,
В лепестках любви.

Десятки лет мы казни ждем,
Приговоренные заране.
Нас дни секут косым дождем.
Десятки лет мы казни ждем.
Пред нами вырыт водоем, –
Творец-палач, твое старанье.
Десятки лет мы казни ждем,
Приговоренные заране.

Народы пьяные шумят,
Бряцая золотом и ссорясь.
Венок певца давно помят.
Народы пьяные шумят.
А я влюблен от губ до пят,
Любимых глаз мне светит прорезь.
Народы пьяные шумят,
Бряцая золотом и ссорясь.

Куда уйти от тишины,
Скелетом времени стучащей?
Ночами нас тревожат сны.
Куда уйти от тишины?
Ее тоскою мы хмельны,
Когда проходим голой чащей.
Куда уйти от тишины,
Скелетом времени стучащей?

Мы пьем закатное вино,
Мы бесу розовому братья.
Нам отрезвленье не дано,
Мы пьем закатное вино.
И мы мгновение одно
Берем у смерти, годы тратя.
Мы пьем закатное вино,
Мы бесу розовому братья.

Поцеловать тебя не сметь.
Пустынна площадь рынка,
В сухой пустыне бродит смерть,
Сухая бедуинка.
Твой призрак легкий и пустой
В плаще полупрозрачном
Снует веселою мечтой
В моем уюте мрачном.
Всё тот же вольный как живой
Ты песню строишь пышно,
Ты шлешь нам крик, подарок свой,
А нам его не слышно.

Вокруг земли, которой нет,
Чей только отблеск мной созерцан,
По приказанию планет,
Луной неверной бродит сердце.

Оно меняет смутный лик.
Он заострен, не трогать грани.
Лишь тот, кто в мире был велик,
Тот знал, как лунный коготь ранит.

И в мире вянет виноград,
И умирает запах нарда,
И был как я закату рад
Мой вечный прадед Леонардо.

Он Монну Лизу прятал так
От мира, солнца и соседей,
Что говорил о нем простак,
Что льет он золото из меди.

И в мастерской молчала мгла,
Лишь мастер знал, кто дышит близко.
Но пыльный полог содрала
Рука развратного Франциска.

Рифма редкая, за косы
Я тебя приволоку,
Чтобы звон свежеголосый
Ты влила в мою строку.

Будь моей подругой близкой,
Ребра строк моих точи,
Чтоб в веках – как обелиски,
Чтоб в мгновеньях – как лучи.

Сердце в пепел, но из пепла
Птицей вспыхивает вновь,
Чтоб в огне росла и крепла
Металлическая кровь.

Каждой жилки коридорчик
Полон красною толпой.
Кровь бунтует, трупы корчит,
А живые скрылись... Пой...

Как жаль, над вами я не ник,
Свинцовые страницы книг,
И к чтенью, медленному чтенью,
Страдаю с детства гордой ленью.

Я разрезал не раз, не раз
Янтарный том как плод преспелый,
Но муза легкая мне пела
И песнь бросала в пасти глаз.

И нет, не я, она, она
Своими тонкими руками
Бумагу претворяла в камень,
Ласкала лепестками сна.

Зачем, зачем, – я каюсь ныне, –
Я сердцем собственным был сыт?
Ужели жаждущих в пустыне
Слюна скупая утолит?

Толпятся дни туманным роем,
Горит зари печальной флаг,
И мы с безумным смехом строим
Огромный светлый саркофаг.

И голубые трупы бревен
Веселым будим топором,
Чтоб каждый угол свят и ровен
Был в рыжем срубе гробовом.

Он будет как закат огромен,
Бои не вспыхнут из-за мест,
И в тишине, как в древнем громе,
Увидим тот же меч и крест.