Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Пусть гнется неба звездный бубен,
Пусть липнет лунная рука, –
Земля, танцуй, мы нынче любим,
И наша гибель далека.

Пляши, душа, как Саломея,
Бокалы бедер наливай,
Я подаю тебе, немея,
Главу свою, как каравай.

Она лежит на хладном блюде,
И соль земли ее дерет,
И обезумевшие люди
Визжат в блевотине: вперед.

И солнце рыжее как Ирод
На ложе растянулось там.
Властитель пьян и правит миром
По книжным каменным листам.

У золотых гниют прибрежий
Ограбленные корабли,
Веселой стала, непроезжей
Дорога дымная земли.

Пляши, душа, мы любим нынче,
И в жилах там любовь бежит,
Багряная, как у да-Винчи,
И каждый шарик – Вечный Жид.

В облаках туманностей белесых
Расцветают радуги миров.
Где-то там на золотых колесах
Скачет гром и спины бьет ветров.

Там великий мрак не кончен блеском,
Там космический поет норд-ост,
И шипят миры на дне вселенском,
Не всплывая пузырями звезд.

Но и там, где мрак еще не кончен,
Останавливает бег поэт,
На брегу ночном он рвет бутончик,
Не лизнувший лепестками свет.

И в холодном саване страницы
Он засушен, не посмевший цвесть,
И в сердца далекие струится
Неизведанного мира весть.

О, мать моя, земля сырая,
Твой черный стук меня уймет,
И воск оплывший, догорая,
Тебе отдаст свой дикий мед.

И буду я тобой охвачен,
Холодным пламенем твоим,
Когда глухой к земному плачу
Я стану навсегда незрим.

И черной бурей опаленной,
Одеждой бренною шурша,
В свое космическое лоно
Вернется гордая душа.

И там мятеж она подымет,
И омут вечностей вскипит,
И поплывут в багровом дыме
Тела наяд и нереид.

И я к одной из них подкрадусь,
К одной, прекраснейшей из всех,
И обожжет меня как радость
Ее знакомый детский смех.

И бездны тайные вселенной
Взлетят, созвездьями дрожа,
И всё, что там в мирах нетленно,
Падет от молнии ножа.

А те, что на земле на этой
Столетиями роют тьму,
Те будут хоронить поэта
И петь: мир праху твоему.

В небе бродит гром тяжелый.
Как мгновение легка,
Молния вонзила в долы
Голубую сталь клинка.

И в ответ мгновенной стали
Среди грозной полумглы
Весело затрепетали
Серебристые стволы.

Тонкоствольный этот ливень
Вырос тоже из земли,
Лишь струится он пугливей,
Чем зеленые стебли.

Оттого, что срок жестокий,
Срок недолгий дан ему,
И бесславно вновь потоки
Потекут в земную тьму.

Марто играл передо мною,
Седой прославленный скрипач,
Смычок качался над струною,
И был он как никто горяч.

И вырастал над залом рыцарь
Из музыкальных облаков,
Он стал в веках кровавых рыться,
Раскрыл торжественный альков.

И там красавица лежала,
Она, любимая, она...
Струна вытягивала жало,
Отраву вылила струна.

И пирамиды вырастали,
Страна Аиды предо мной,
И Нила блеск, огня и стали,
И золотой зенита зной.

И там нагая у колодца
Она, любимая моя,
И слушал я, как шумно льется
В кувшин сверкающий струя.

И холод крыл нечеловечьих
Меня властительно схватил
И перенес в тишайший вечер,
В края стремительных светил.

И я миров почуял токи,
Орбиты синие зажглись,
И мирозданья смысл жестокий
В меня глядел из-за кулис.

Среди лучей, среди рапир,
На мертвые лучи похожих,
Я песенный справляю пир,
И мысли пьянствуют на ложах.

Могуче мрачное вино,
Как человечья кровь, густое.
О, вдохновенье, ты темно,
И бродит ночь в твоем настое.

Но я глотаю мощь твою,
Неодолимую, живую,
И пьяным сердцем я пою
И пьяным сердцем торжествую.

Я это солнце расплескал
На звезды бешеные эти,
И тьмою дышит мой бокал,
Седою тьмой тысячелетий.

Когда безмолвней мир и мглистей,
Мне тайна вечности дана.
Я вижу: вылупился листик
Из серой куколки зерна.