Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Россия грустная, суровая Расея,
Юродивая Русь, веселый ССР, –
Равно люблю я вас за ужас дум и вер,
Издревле вздыбленным улыбкой фарисея.

Кремля зубчатый вскок, багряный бисер сея,
Увечил небосвод, который синь и сер,
И взвыла темнота огнем зазвездных сфер,
Воинственным огнем Пегаса и Персея.

Неву холодную певали мы тепло… * * Сей сонет не удалось автору закончить из-за недостатка вдохновения, то есть электрический ток, пронзающий поэтов во время их творческого безумия, внезапно прекратился на самом важном месте. Г.Ш.

Космический покой, как пена, белый,
От снега свет, и тень, и аромат.
На лошадях у Яра он космат,
Синеют им нездешние пределы.

Тревогой берег лишь объят незрелый,
А на погосте деревянных хат
Незыблемые кирпичи горят,
Таят кремли свои седые стрелы.

И непробудны крепкие кремли.
Но в годы содрогания земли
Умеет мастер быть и непробудней.

Юродства камня прикрывает он
Одеждою живой бессмертных будней.
Нутро предметов мудро скрыл Юон.

Удили рыбу, разводили пчел
И честно воровали жен славяне,
Народ гостеприимный был и в бане
Пришельцев потчевал… Я перечел

Страницы несказанные сказаний.
Был выгнутый огонь, как тело, гол,
Потом на досках пировал монгол,
Содрав одежды с дочерей Рязани.

И рыскали опричники потом,
Блеск суриковских свечек на густом
От мутного рассвета косогоре…

Я вышел сам из гиблой той земли,
Но, чтоб меня монахи не сожгли,
Я облекаюсь в бронзу аллегорий.

Судьба моя враждебная, ты – волчья.
В сырую ночь я слышу голос твой
Протяжный и таинственный, как вой.
Ты бледных звезд облизываешь клочья.

Они бескровны и сияют молча,
Как хлопья той метели мировой,
Что носится над буйной головой,
Туманы волоча из Заволочья.

О, пусть пасутся тут туманы те,
Стада седые в древней красоте,
Их мутное молчанье душу пенит.

В них сладко знать, на что наш мир горазд,
Что розовая женщина изменит,
А преданнейший друг за грош продаст.

Тебе спасибо, дряхлая Сибилла,
Ты нежно позаботилась о том,
Чтоб жизнь моя кипела под кнутом,
Как море, что ветвями рать избила.

И мышцы львиная вздувает сила,
Я зрею на просторе золотом.
Как сноп я собрал сей тяжелый том,
Чтоб чернь его жестоко поносила.

Железными цепами колоти
Мои, как рожь, волнистые пути,
Приведшие на праздник созреванья.

Спасибо вам, хулители, сейчас, –
Вы руганью поддерживали в нас
Бунтующую бодрость дарованья.

Ты, друг изменчивый, читатель мой,
Узнай меня по изумрудным дискам,
Купающимся в куполе индийском
Тоски моей, глубокой и немой.

Узнай меня по стройным обелискам
Гранитных строк, обросших бахромой,
Прозрачным взором ребра их обмой
И слушай музыку пред солнцем близким.

Оно восходит в бронзовой броне,
В плаще пурпуровом, в густом огне,
Как триумфатор, покоривший разом

Египет и далекий Индостан, –
Ты чувствуешь, как легче стал твой стан,
Как золотом наполнился твой разум.

Подходит полдень мой, о, вороги и други,
В торжественный зенит, к вершине золотой
Орлиный дух летит с последней быстротой,
Огромный и немой, мой звон плывет упругий.

Средь голубых орбит с веселой пустотой,
С космической зимой я строю полукруги,
Дышу морозной тьмой и стягиваю дуги
Над зноем пирамид под солнечной пятой.

О, мастерство мое, о, то, что помогало.
Былое бытие, горячая Валгалла
Пустующих планет, скелетов черных слов.

Искус искусства, ты, твой призрак сладострастный,
В пустыне темноты твой свет кроваво-красный
Пророчил свой завет, готовил мне улов.