Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

«Наивным и слепым дерзновением мы вообразили, что это наш путь на Фавор, где ждет нас чудо преображения греховного нашего существа в иное, высшее. Тройственный союз наш и наше взаимное в ту пору самоотреченное горение Любви казалось нам лестницей, по которой мы уже чуть ли не достигли уже самой вершины Фавора. Но очень скоро стало ясно, что никто из нас не созрел до представшего перед нами повседневного подвига самоотречения (ближе всех к нему была в Боге почившая “мать Наталия”). — И начался для нас путь великих искушений и тяжелых испытаний — главным образом, для меня и М<���ихаила>. Наташа была уже на высшей тропинке, и ее они задевали только отчасти, как отражение переживаемого ее спутниками. Сейчас записываю это для детей наших, чтобы стал понятен для них смысл дальнейшего сопутничества моего с их родителями. Через какие-то сроки оно превратилось в крепкую, родственно-дружественную связь — но у меня уже был свой одинокий внутренний путь. И был уже к концу пути приобретен нами опыт, что не может быть тройственного духовно — брачного союза там, где два лица объединены кроме этого узами телесного брака, семьи, деторождения».

«Несбыточный на земле тройственный духовный брак. Года 3–4 веры в него». Невозможность осуществления этой утопии постигалась постепенно: катастрофа духовной жизни требовала преодоления «всякой условной и относительной символизации» [119] Выражение из статьи Н. Бердяева «Новое христианство (Д.С. Мережковский)» ( http://www.vehi.net/merezhkovsky/berdyaev.html ). , а не ее обновления, которой и была эта утопическая попытка.

9

Будничная же жизнь была наполнена и другими событиями. В июле 1918 г. в Киев из Москвы приезжает семья Льва Шестова. М.-М. занята новым литературным замыслом: «В стихах, в стиле “Монастырского”, без рифм только, хочу поднять с воскресающей любовью жизнь отца — Псков, странничество его, монастырь и жажду “нового неба и новой земли”. Как только я это задумала, само что-то хлынуло из тайников лесных, со дна озер псковских, из тех необозримых далей, какие врываются в жизнь, если осмелиться сломать стенки единичного своего сознания. Называться роман будет: Егорий странный. А весь цикл: Взыскующие града» [120] Письмо к М.В. Шику от 22 июля (5 августа) 1919 (МЦ. КП 4680/259). . Пишет рецензию на появившиеся в печати части книги Андрея Белого «На перевале» [121] Малахиева-Мирович В. О кризисе сознанья // Зори. 1919. № 1. С. 43–4. В письме к Н.С. Бутовой от 17 апреля 1919 М.-М. уточняла: «Я написала для “Зорь” о “Кризисе сознанья” и “Кризисе мысли”» (МЦ. КП 4680/121). . Вокруг М.-М. возникает литературный кружок, аналогичный московской «Радости», в центре занятий — Ибсен и Метерлинк [122] Рефераты «о быте, о воле, о свободе, о правах и обязанностях личности», о Гедде Габлер, о Юлиане Отступнике (Письмо М.-М. к О. Бессарабовой от 19 марта 1919 г. // Бессарабова. Дневник. С. 278). . Занимаются в кружке сестры Алла и Елена Тарасовы, Таня и Наташа Березовские (дочери Л. Шестова), Ариадна Скрябина (дочь А.Н. Скрябина). Большую потребность в духовном общении с М.-М. испытывает вдова композитора Татьяна Скрябина, потерявшая летом 1919 г. любимого сына Юлиана… Бытовые условия жизни в революционном Киеве постепенно становятся таковы, что М.-М. приходится делить кров с семьей Шестова, а также со Скрябиными — в киевской квартире Даниила Балаховского.

Последние дни, прожитые рядом с Шестовым, — в поезде, увозящем их в октябре 1919 из разоренного гражданской войной Киева на юг: «всю дорогу до Харькова с замиранием сердца прислушивалась на остановках, не раздается ли: “Бей жидов, спасай Россию”». Шестов с семьей на время оседает в Харькове, а в начале 1920 г. покидает Россию навсегда, уплывая на французском пароходе из Севастополя. М.-М. прорывается через Ростов в Новочеркасск, к Татьяне Скрябиной. Затем возвращается в Ростов: читает «лекции в театре», «на курсах и в кинематографе для детей» [123] Бессарабова. Дневник. С. 304, 308. , «в народном университете (говорят “блестяще”). Читала психологию детского возраста фабричным работницам».

В годы гражданской войны погибают ее младшие братья Михаил и Николай, в 1919 г. умирает в сумасшедшем доме от голода сестра Анастасия.

Забрав к себе в Ростов из Воронежа ослепшую мать, летом 1920 г. М.-М. приезжает с ней в Москву, а в августе перебирается в Сергиев Посад, где с 1918 г. живут Михаил Владимирович и Наталья Дмитриевна. Некоторое время с М.-М. и ее матерью делит кров самая близкая из ее учениц Олечка Бессарабова [124] «Со светящейся нежностью Наталья Дмитриевна [Шаховская — Т. Н.] сказала, что я похожа на Вавочку как дочь, что я интуитивна» (июльская запись в дневнике 1917 г. О. Бессарабовой (Бессарабова. Дневник. С. 213)). Ср.: «Ольга Форш [остановившаяся на ночлег у Бессарабовой и М.-М. в Сергиевом Посаде в октябре 1922 — Т. Н.] очень вознегодовала за то, что во мне “часть астрала” Варвары Григорьевны» (Там же. С. 499). . Вместе с М.В. Шиком М.-М. работает в педагогическом техникуме (иногда его называют институтом), она — заведующая дошкольного отделения и лектор [125] Там же. С. 325. ; «живет в суровой бедности» [126] 15 октября 1925 г. О. Бессарабова записывает о М.-М.: «В Доме младенца она давно уже не работает» (там же. С. 644). . Почти ежедневные встречи с М.В. Шиком для нее теперь ежедневная, горько-сладкая пытка, потому что «в пределах жребия земного» их пути уже разошлись. Утопия одновременно и давала силы, и отнимала их, и мучила М.-М.