Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

Оставленная в заколдованном лесу сестрица Аленушка преображается: сохраняя человеческий лик, она осознает себя как часть нечистой силы. Помня о своей двойственной амбивалентной природе, Аленушка не желает зла возлюбленному брату:

Та же тема горькой участи оставленной, разлученной с возлюбленным волей обстоятельств, в другом стилистическом ключе решается в стихотворении «Во дни Содома и Гоморры»:

В библейском рассказе об уничтожении за грехи жителей городов Содома и Гоморры от серного и огненного дождей (Бытие, 19) в соляной столб превращена жена Лота, нарушившая запрет и оглянувшаяся на родное пепелище. Стихотворение М.-М. отталкивается от библейского сюжета: повествование ведется от лица погибающей под обломками грешницы Содома, на которую оглянулся обращенный в соляной столб ее возлюбленный.

Свободные и психологически убедительные стихотворения М.-М. с библейскими и евангельскими мотивами (книги «Страстная седмица», «О преходящем и вечном») развивают традиции русской религиозной лирики — от Ломоносова, Пушкина, Федора Глинки, Хомякова — задолго до ее «возрождения» в живаговских стихотворениях Пастернака.

«Иосиф Аримафейский, Лазарь, Никодим, Саломея, жена Зеведеева [208] Мать св. апостолов Иакова и Иоанна Богослова (Матф. 20, 20–23). , Вифания, Назарет… Вокруг этих созвучий создалась веками атмосфера, которая сама по себе дает крылья нашей мечте и уносит нас за пределы, начертанные повседневностью» [209] Малахиева-Мирович В. [Рецензия на X книгу литературно-художественного альманаха «Шиповник»] // РМ. 1909. № 10. С. 236. .

6

Дневник М.-М. перенасыщен литературными именами и цитатами: кроме уже упоминавшихся Толстого и Гуро, здесь и древнеегипетские песнопения, и Архилох с Еврипидом, и немецкие цитаты из Новалиса, Гете и Гейне, и Шопенгауэр, и Эдгар По в переводе Бальмонта, и маркиз де Кюстин, и письма Флобера, и А. Рембо, и, конечно, «Стихи сочиненные во время бессонницы» и «Плещут воды Флегетона» Пушкина. Прочитав в 1946 г. японские хокку XIII в., М.-М. пишет, что она «стала “новоявленным хоккеистом”».

При всем этом полюса литературного притяжения М.-М. находились за этим пестрым рядом имен, ее поэтические пристрастия, сформировавшиеся в молодости, с годами менялись мало. Ей дороги поэты романтического склада — те, чьи «крылья души над землей поднимаются» [210] Цитата из стихотворения В.С. Соловьева «В Альпах» («Мыслей без речи и чувств без названия…»). «Есть стихи, прочтя которые, жалеешь, что не ты их написал. Вернее, удивляешься, что они не твои. Такое — для меня — стихотворение Вл. Соловьева “Мыслей без слова и чувств без названия” (16 ноября 1932); 29 июня 1952 г. М.-М. полностью переписывает его текст в дневник, повторяя: «Особенно близок моей душе». В 1931 г. цитирует еще одно соловьевское стихотворение («Друг мой, так же, как и ныне…»). : Лермонтов, Тютчев. Трехлетнему Диме Шаховскому она читает «Роланда», «Перчатку» Шиллера и «Кубок» в переводе Жуковского.

Особым светом озарен для нее Владимир Соловьев: «В дни общих тяжелых испытаний мы читали <���…> с отцом Сережи <���Шика> [211] Т.е. с М.В. Шиком. его любимую книгу стихов. И в ней строки:

М.-М. выписывает в дневник «Отчего нельзя всё время / Чары деять, тихо ворожить» и последнее, предсмертное стихотворение Федора Сологуба («Бедный слабый воин Бога <���…> подыши еще немного тяжким воздухом земным» [212] 15 июня 1930 г. ), самого близкого ей из символистов [213] Стихи Сологуба М.-М. читала и Льву Толстому в Ясной Поляне (РМ. 1911. № 1. С. 160). Исследование, посвященное влиянию лирики Сологуба на М.-М. и сравнению темы смерти у этих двух поэтов, обещает быть исключительно плодотворным и интересным. Надеемся, что оно непременно появится в будущем. ; не только вспоминает опубликованные стихи Вяч. Иванова (о похоронах неразделенной любви [214] 19 марта 1940 г. записывает его стихотворение «Всех похорон печальней…». ), но и копирует неизданную тогда даже за границей «Могилу» («Тот вправе говорить: “я жил”…») [215] 28 апреля 1940 г., к сожалению, не уточняя, как к ней попал этот текст. ; с сочувствием цитирует «желал бы я не быть Валерий Брюсов», строки из «Пепла» и мемуарной прозы Андрея Белого [216] Его книге «На перевале: II. Кризис мысли» (Пб., 1918) посвящена последняя из опубликованных рецензий М.-М.: Малахиева-Мирович В. О кризисе сознания // Зори (Киев). 1919. № 1. , «12» Блока [217] Тема «М.-М. и Блок» довольно любопытна: М.-М. расценила цикл Блока «На поле Куликовом» как неудачный (РМ. 1909. № 10. С. 235); одно из мест «Записных книжек» Блока (о «двух родах литературных декадентов», 1902) поразительно совпадает с таким же рассуждением в рецензии М.-М. на перевод «Цветов зла» Бодлера (РМ. 1909. № 9. С. 211–212); в дневнике Блока 1914 г. есть запись о необходимости вернуться к старым материалам «Русской мысли», среди которых упомянут мемуарный очерк М.-М. о посещении ею Льва Толстого в Ясной Поляне (неслучайный интерес, соотносимый со знаменитым признанием Блока, что ему «мешает писать» Лев Толстой). И отдельный ракурс темы: лирика М.-М., с ее мистическим освещением земной любви, может расцениваться как своеобразный женский «ответ» в рамках символистской поэтики на мужские стихи Блока о Прекрасной даме. ; вдруг находит листочек с переписанным «Шестым чувством» Гумилева. В этом далеком от нее поэте она умеет разглядеть «свои» темы (притяжение к загадке смертного часа, романтические мечты о путешествиях в неведомое, яркие образы ночных бессонниц):