Александр Дольский - Стихотворения

На этих пространствах мне жить бы и жить как Царю.

От этих просторов кружится моя голова...

Но Русского Бога униженно тихо я благодарю,

что тати родные на свет и дыхание мне оставляют права

1996

Вечер распахнул окно

И в окно мне бросил

Желтый лист - билет в кино

На сеанс про осень.

Падают, падают, падают все

Красные, желтые листья.

Ветры-то, ветры радуются,

Лес - словно спинка листья.

Припев: И на асфальте классики

Не чертят первоклассники.

Бросили.

Осень, осень.

Светло - серая река.

Осень, осень, осень.

Осень, осень, в облаках

Холоднее просинь.

Улицы, улицы, улицы

Серые грустные змеи.

Не шевелятся, умницы

И поползти не смеют.

Припев.

А песок хрустит, хрустит,

Как твои ладошки.

На моих щеках грустит,

О тепле немножко.

И нет больше танцев в парке.

Сидит на скамейке яркой

Старик, и рисует палкой

На желтом песке белый парус.

Я единственный в нашем дворе

Смотрел картину "Анна Каре".

На белой кобыле - Анна Каре,

Граф Врон говорит: - "Старуха, привет!"

Слезай с кобылы, пойдем-ка в лес".

Она-то слезла, а он не слез.

Обидел бабу, буржуй поганый.

Она - под поезд, а он за полбаны.

Я единственный в нашем дворе

Смотрел картину "Анна Каре".

От храма ведет аллея, в кронах ее мой дух.

Кажется, я болею, неизлечим недуг,

болею за тех, кто веру словами затер до дыр,

кто видит слепым и серым резкий спектральный мир,

за тех, кто стыдится с нами глаз своих и лица,

за проданных подлецами и за самого подлеца,

за тех, кто легко и рано вызубрил свой маршрут,

кто к людям идет с обманом, пряча за спину кнут,

за тех, кто друзьями предан, врагами давно забыт,

кто знает одни победы, кто весел всегда и сыт,

за тех, кто не видит в слове Бога и суть вещей,

за утонувших в злобе и тщательности речей.

Я трачу свои печали, забыв сыновей моих,

на тех, кто всегда молчали, когда унижали их,

я плачу о благородстве, что в генах сынов Руси

погибло в крови и скотстве. Я стану Творца просить -

пусть вспомнит народ усталый, старинной приметы суть,

что версты дороги старой на новый выводят путь.

Прошу, как всегда, не много, поскольку промыслить смог -

дорога всегда от Бога, а пыль от людей, сынок.

Дорога идет от храма, где пел я для светлых душ,

иду я по ней до хама, я, в здравом уме идущ.

Приходят такие сроки, что нужно пропеть для тех,

кто чистых гармоний строки считает за черный грех.

В пальто и драных валенках,

И в шапке до бровей.

Ведет кораблик маленький

Отважный муравей.

Вода такая синяя

И заросли стеной.

А где-то Муравьиния

Осталась за спиной.

Там в теплом муравейнике

Не гаснут огоньки.

И там поют кофейники

Морозам вопреки.

Там в муравьином городе

Взволнованно весьма,

Ждет муравьиха гордая

Далекого письма.

О том, как он до берега

Дальнего доплыл,

О том, как он Америку

Новую открыл.

На карту лягут линии

Вот так идти и плыть.

И тотчас Муравьиния

Начнет салюты бить.

И лодки трехэтажные

Умчат в голубую даль.

И муравью отважному

Пожалуют медаль.

А он в кругу товарищей

Прихлебывая чай,

Однажды раскуражится

И скажет невзначай:

-"Ну, верите, не верите,

Плыву - кругом вода.

Вдруг - новая Америка.

Давай ее сюда".

В пальто и драных валенках

И в шапке до бровей.

Ведет кораблик маленький

Отважный муравей.

Над Россией летят облака...

Ах, остаться на Севере заживо!

Я не знаю, какая рука

Написала такие пейзажи.

У каррарских мраморей

мы живем однажды,

научи своих царей

голоду и жажде.

В мастерской трудоемких чудес

предстоит не унизиться славою,

В бледно-синей кастрюле небес

птичья стая чаинками плавает.

У рублевских звонарей

мы с тобой встречались..

Научи своих царей

чести и печали.

На просторах таких - даже тут -

мало места для правды и боли.

Хорошо, что поэты живут

в наше время немного поболе.

У разбитых алтарей

онемели боги.

Отпусти своих царей

в лучшие чертоги.

Когда шагал ты на восток

в жаре крутой под Ровно,

и кровью хлюпал твой сапог,

и жажда горло жгла,

убитых немцев рисовал

я много и подробно

и двадцать танков подбивал