И страха не узнает красота.
Внутри сосуда скроется секрет,
Но не найдёт ни формы, ни предела.
Пусть свет горит, не покидая тела,
Но тело излучает белый свет.
Сей тайный знак – открытое окно,
Всегда незавершённая картина,
Край неба или мира середина
И тайна мировая заодно,
Что в пропасти меж солнцем и луною
Зияет совершенной наготою.
1.1992
3. «Мы входим в мир в полуночную дверь…»
Мы входим в мир в полуночную дверь
И думаем: что стоило родиться?
Праматерь – не библейская девица,
Но огненный зодиакальный зверь.
Вот факелы подняли близнецы,
И так открыто смотрят Диоскуры.
Но, закрывая дверь, под шуры-муры,
Творят своё дельфийские жрецы.
Когда бы знал все тайны оракул,
Тогда и в мире не было нам места.
И в пропасть, что разъята лет на триста,
Спуститься к Андромеде не рискнул
Герой, что не имеет больше власти,
Чем вытащить из бездны или пасти.
2.1992
4. «Свершилось… Мановением светил…»
Свершилось… Мановением светил
Сплелись в кольцо две линии, две жизни.
И сказано: вы избежали казни,
Вдохните в жизнь движенье новых сил.
Прекрасен мир! И вечная весна
Несёт и вдохновенье, и свободу.
Какую хочешь выбери погоду,
Повелевай природой из окна!
Там пропасть, темнота, блужданье дуг…
И в каждой половине сердце круга.
Вот сферы наступают друг на друга,
Растёт овал и замыкает круг.
И всё течёт с восхода до заката
По первородной плоскости квадрата.
2.1992
5. «Нам боги зажигают фонари…»
Нам боги зажигают фонари.
Но свет высок. И не даёт покоя
Не миф, но восхождение героя
В ту область, где снега и пустыри.
И до него – какой полёт, размах!
Сгорает ощущение предела.
Свобода, вздох… И птица полетела,
И небо приподнялось на крылах.
Но скажут боги: «Что за высота?!» —
Растопят воск и пустят колесницу
С наместником, что ненавидел птицу
И выстроил по образу креста
Узилище для крыльев и героя.
Но свет горит. И нету нам покоя.
2.1992
Недалеко от города, в деревне,
Мы снова оказались. Шум дождя
Растёт и отражается. Природа
Спешит раздеться. Осенью в низовье
На женщину похожа непогода,
И лето греет руки, уходя.
Всё тот же дождь-философ… И по кругу
Играет с нами в прятки лес густой —
Могучий и высокий северянин.
Внезапно выступая на дорогу,
Он, удивлённый, словно горожанин,
Скрывает ощущенье под полой.
Здесь я пишу с натуры. На рассвете
Встаёт пейзаж в оконном серебре.
И ты уже не спишь, готовишь спицы
И крутишь нить. И кружатся в сюжете
Цветы в лесу, деревья, звери, птицы…
И жёлтый самородок в сентябре.
Пускай и жили мы не за горами,
Течёт река, откуда мы пришли,
Спокойная, как стадо на равнине.
Благое споспешествует за нами!
И путь далёк… И мы не на чужбине,
Но всё-таки от родины вдали.
Здесь мы с утра в печи готовим кашу,
Мечты разогревая на обед.
Ты вяжешь холст, а я пишу картину.
Осенний дождь растёт и кроет крышу.
И мир течёт на нашу половину
Дождю и вдохновению вослед.
9.1992
Не страшно мне за будущее, нет.
Но я боюсь того, что за спиною…
Я выжил ли? И вышел ли на свет?
И было ли прошедшее со мною?
Я в мире только будущим живу,
Болею новизной, как лётчик небом.
Летаю не во сне, а наяву,
И рвусь туда, где я ни разу не был.
Всё просто и банально. Ну и что?
Все исповеди пишут примитивно.
Я часто непонятным был, зато
Я буду понят. Может быть, взаимно.
Что я хотел сказать? Ах, да… Боюсь
Смотреть туда, чего уж нет в помине.
Я жизнь мечте доверил и учусь
Свои календари сжигать в камине.
Камина нет, конечно, но всегда
Достаточно печей. Для их зачина
Годятся рукописи… Ерунда,
Что не горят – всему своя кончина.
И этот день, как спичка, на ходу
Сгорел, но мой испорченный будильник
Упрямо указует в высоту.
И на столе моём горит светильник.
Не страшно мне за будущее, нет.
Я выжил ли? И неужели родом
Оттуда я, где светит белый свет,
Но ничего не видно перед входом?
9.1992
Земным дыханием стекло
Отогреваю от мороза,
На Рождество, как в первый раз,
Я жду библейскую звезду.
Как будто станет с ней светло.
Но не поэзия, а проза
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу