Евгений Евтушенко - Счастья и расплаты (сборник)

Три кровавых воскресенья
так сплелись в семье в одно.
От убитых нет спасенья,
когда в комнате темно.

Царь хоть слово им сказал бы,
когда живы были те,
кто попали там под залпы
все по русской простоте.

Ну а ты, студент истфака,
в городке киргизском Ош,
что-то плохо спишь, однако,
с головой больной встаешь.

Отчего такой ты нервный
хоть и в праведной семье,
не последний и не первый
несчастливый на Земле?

Ты несчастлив тем, что смелость
из опаснейших подруг,
что не можешь сразу сделать
всех счастливыми вокруг.

Всюду очереди, давки…
Не утешат, вдохновя,
ни Хрущева бородавки
и ни Брежнева бровя.

Стукачей мордяги жабьи,
пошлость песен, пошлый гимн,
и опять самодержавье,
но под именем другим.

Да не нервничай ты, Миша,
не сорвись ни в злость, ни в лесть,
и в тебе есть что-то выше,
и в России тоже есть.

Как быть времени сильнее?
От бессонницы ты желт.
Пуля в деда Тимофея
и тебя под кожей жжет.

Пусть она вкруг сердца бродит,
то кусая, то скребя,
себе места не находит,
не уходит из тебя.

Но, как вскрикиванью скрипки,
этой боли нет цены,
и себя ты по ошибке
от нее не исцели.

Я скоро из облака выйду
совместно с Норфолкским полком
и вынесу миру обиду
за то, что никто не знаком —
ни я не знаком, ни полк не знаком,
ни я полку не знаком.

То облако прошлого века.
И, если свидетелей счесть,
уж нет на Земле человека
такого, а в облаке – есть:
и полк в этом облаке есть,
и я в этом облаке есть.
А облако есть ли? Бог весть!

И все же оно возлежало
по руслу сухого ручья,
как будто бы жизни начало,
а может, финал бытия.
И полк гремел в облаке: «Я-а-а-а!»,
и я кричал в облаке: «Я-а-а-а!»,
лишь облако «Я-а-а-а!» не кричало.

И то, что прибился к полку я,
ни я не заметил, ни полк,
но облако, битву почуя,
досрочно нас приняло в долг
и взмыло! А мы, маршируя, —
какой мой из облака толк? —
про то не возьмем себе в толк.

Пока нас Земля забывает,
в полку прибывает полку,
но в облаке места хватает —
стоит над Землей, набухает.
Эй, кто облака разгоняет!
Что с этим-то? «А не могу!
Ни так не могу, ни сяк не могу,
ни – хоть об косяк – не могу».

И облако стало Землею,
и облаком стала Земля.
И я сомневаюсь порою:
а может, не в облаке я?
И полк повторяет за мною,
что, может быть, в облаке – я?!

Мы здесь не состарились вовсе —
такие, какими вошли.
Из облака выйдем авось мы,
но в облике этом и свойстве
найдем ли признанье Земли?
Узнаем ли сами Земли?..
Узнаем ли мы, не узнаем ли мы,
что мы не узнаем Земли?

Я к вам пришел со стороны реки…
Меня уполномочили
подсудные теченью судаки,
гудки судов, мережи, мотыльки
и маяки полночные.

…Не такой (хоть все мы таковы!),
он забрел по горло, как на исповедь,
в речицу свирельной синевы,
будто бы хотел прощенье выстоять
в сапогах серебряных плотвы.