Клавдия Пестрово: Цветы на подоконнике

Ты помнишь?.. След проселочной дороги…
И золотую поднимали пыль,
С шуршаньем мягким ехавшие дроги,
И волновался по ветру ковыль.

Ты помнишь?.. Дым над табором… Цыганам
Та голубая степь — и мать, и друг!
Как плавно реял коршун над курганом
И, камнем, падал на добычу вдруг!

И речка, в стройных камышах теряясь,
Шептала им забытые слова,
И цвел горошек алый, завиваясь,
И дрёмно поникала сон-трава.

И полустертые тысячелетья
Смотрели с придорожных серых баб —
Раскосый след былого лихолетья,
Монгола плоский лик, свиреп и ряб.

Ты помнишь степи свежую безбрежность?
И звон кузнечиков, и свист синиц,
И черной ночи бархатную нежность,
В мерцанье сонном звездных колесниц?

Ты носишь в сердце аромат отчизны?
Хранишь ли в нем ты Русский уголок?
Но если нет… так правь по сердцу тризны —
Оно мертво, как ссохшийся венок.

Все было… Грусть запущенного сада
И первый снег… И сизой степи даль.
Пушистых веток вешние каскады
И тонких веточек ноябрьская печаль…
Все было… Свет родного небосвода
И дом, с цветущей вишнею в окне.
Сияла кротко русская природа.
Родные звезды пели в вышине…
Все разлетелось в леденящем шквале.
Ушел глубоко в землю тайный клад.
Нет!.. Мы не продали! Мы потеряли
Пути-дороги в наш вишневый сад.
Что жизнь без родины?.. Холодная, пустая,
Как заколоченный навеки дом.
Где ждет душа забытая, стеная,
И ветви бьются, плачут за окном.

Распускалися почки.
Кружили черемух метели.
Пахло сыростью, прелью,
Фиалками, влажной землей
И — пронизаны солнцем —
Сверкали дождей карусели,
Был апрель весь прозрачный,
Сияющий и голубой.

Пасха… Русская Пасха!
Заутреня — Свет и победность!
Ослепительность розговен,
Алые пятна яиц,
Горделивый кулич,
Сырной пасхи миндальная бледность,
Дорогих — невозвратных —
Лучистость пасхальная лиц.

И когда мое сердце — до срока,
Чужбина источит,
Вспомнив Пасху в России,
Умру я легко, как во сне.
Было что-то особое
В звездном цветении ночи
И земля, трепеща,
Ожидала в святой тишине.

Куличей горделивые башенки,
Гиацинтов Страстная краса,
Разноцветные яркие крашенки
И повязана бантом коса.

Эти звезды, как гроздья смородины!
Как видение светлое — Мать…
Это детство мое, это — Родина!
Это то, с чем легко умирать…

Тополь, мой желтеющий,
Стародавний друг!
Что под зноем млеющий,
Ищешь ты вокруг?

Не овсы ль зеленые?
Голубень ли льна?
Эх, пески каленые!
Чуждая страна…

Все пески зыбучие
Здесь — куда ни кинь.
Полыхают, жгучие
Ветры из пустынь.

Вихри окаянные
Сушат-жгут кору,
Смехом, птицы странные
Будят поутру.

Ни весны, ни осени,
Ни родимых вьюг,
Ни зеленой просени
Р е чушек-подруг…

Оттого сребристую
Клонишь ты главу,
Усыпая листьями
Жесткую траву.

Помнишь, как, любимые
Пели небеса?
Ширь необозримая! —
Степи да леса…

Ливни благодатные,
Как ласкали лист?
Как в часы закатные,
Сладок птичий свист?

В зелень-мох увитые
Булькали ручьи,
Пашней, домовитые,
Бегали грачи.

А когда с черемухи
Облетит фата,
Зацветут подсолнухи,
Маки… Красота!

Зазвенят под тополем
Косы о бруски,
Замелькают по полю
Яркие платки.

Отрокочет грозами
Августовский зной,
Отшумит березами
Лето за весной.

И, стопой багряною,
Осень вступит в круг,
Сизыми туманами
Обовьется луг.

Звонко лес аукнется,
Дух пойдет грибной,
Мягко оземь стукнется
Жёлудь вырезной.

А потом — замечутся
Вихри спозарань,
Волчьи очи светятся,
Стонет глухомань.

Ждут поля печальные,
Под вороний грай,
Зимушку хрустальную,
Белоснежный рай.

Вот они, пушистые!
В санках, с бубенцом!
Пахнут, серебристые,
Стелятся ковром.