Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

Мысль странная
Мне в голову запала:
Как было бы,
Когда б узнала я,
Что в этом мире
Мне осталось мало —
Допустим, лишь полгода —
Бытия?

Ну, поначалу
Страх от этой вести.
А дальше что?..
И вдруг я поняла,
Что, в общем,
Все осталось бы на месте —
Любовь, стихи,
Заботы и дела.

И книги недописанной
Не брошу,
И мужа на другого
Не сменю,
И никого ничем
Не огорошу,
И никого ни в чем
Не обвиню.

Не потеряю
К тряпкам интереса,
Порой убью над детективом ночь.
Помочь
Одна просила поэтесса —
Могу ли я
Девчонке не помочь?

И лишь в одном
Наступит перемена —
Путевку заграничную
Продам,
Да и пойду,
Пешочком непременно,
По древнерусским
Милым городам.

Давно я это
Сделать собиралась,
Меня влекла
Родная старина.
И лишь теперь…
Мой бог, какая жалость!
А может, и не жалость,
А вина…

Я на ночлег
Остановлюсь последний
В какой-нибудь
Из дальних деревень.
Душа-хозяйка
Выскочит на ледник
И разную притащит дребедень.

Мы чокнемся,
По-бабьи пригорюнясь,
Она утрется
Краешком платка
И вдруг забьется,
Вспоминая юность
И павшего на Эльбе мужика.

И у меня вдруг
Затрясутся плечи,
Вопьются пальцы
В грубое стекло.
Бесстрастно, как телефонистка,
Вечность
Мне скажет:
«Ваше время истекло…»

В сенях девчушка
Звякнет коромыслом,
И, босоножке заглядевшись вслед,
Я постараюсь
Примириться с мыслью,
С которой смертным
Примиренья нет…

А годы, как взводы,
Идут в наступленье…
Ворчит мой комбат:
— Опухают колени,
И раны болят,
И ломает суставы…

А ты поднимись,
Как у той переправы,
У той переправы,
В районе Ельца,
Где ты батальон
Выводил из кольца!

Комбат мой качает
Висками седыми:
— Мы были тогда,
Как щенки, молодыми,
И смерть, как ни странно,
Казалась нам проще —
Подумаешь,
Пули невидимый росчерк!

— Комбат, что с тобой?
Ты не нравишься мне!
Забыл ты, что мы
И сейчас на войне:
Что годы, как взводы,
Идут в наступленье…
А ты примиряешься
С мыслью о плене —
О плене,
В который
Нас время берет…
А может,
Скомандовать сердцу:
«Вперед!»,
А может быть, встать,
Как у той переправы?
Плевать, что скрипят,
Как протезы, суставы!

Он чиркает спичкой,
Он прячется в дыме,
Он молча качает
Висками седыми…

Над Россией шумели крыла похоронок,
Как теперь воробьиные крылья шумят.
Нас в дивизии было шестнадцать девчонок,
Только четверо нас возвратилось назад.
Через тысячу лет, через тысячу бед
Собрались ветераны на званый обед.
Собрались мы у Галки в отдельной квартире.
Галка-снайпер — все та же: веснушки, вихры.
Мы, понятно, сварили картошку в мундире,
А Таисия где-то стрельнула махры.
Тася-Тасенька, младший сержант, повариха.
Раздобрела чуток, но все так же легка.
Как плясала ты лихо!
Как рыдала ты тихо,
Обнимая убитого паренька…
Здравствуй, Любка-радист!
Все рвалась ты из штаба,
Все терзала начальство:
«Хочу в батальон!»
Помнишь батю?
Тебя пропесочивал он:
— Что мне делать с отчаянной этою бабой
Ей, подумайте, полк уже кажется тылом!
Ничего, погарцуешь и здесь, стригунок! —
…Как теперь ты, Любаша?
Небось поостыла
На бессчетных ухабах житейских дорог?..
А меня в батальоне всегда величали
Лишь «помощником смерти» —
Как всех медсестер…
Как живу я теперь?
Как корабль на причале —
Не хватает тайфунов и снится простор…
Нас в дивизии было шестнадцать девчонок,
Только четверо нас возвратилось назад.
Над Россией шумели крыла похоронок,
Как теперь воробьиные крылья шумят.

Если мы уцелели — не наша вина:
У тебя не просили пощады, Война!

Почему
Мне не пишется о любви? —
Потому ли,
Что снова земля в крови?
Потому ли,
Что снова земля в дыму?
Потому ли?..
Конечно же, не потому:
На войне,
Даже в самый разгар боев,
Локоть к локтю
Шагала со мной Любовь —
Не мешала мне,
Помогала мне
Не тонуть в воде,
Не гореть в огне.
Что ж теперь
Замолчали мои соловьи?
Почему
Мне не пишется о любви?..