Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I - Стиховорения и поэмы

Самое слово здесь как-то лживо,
Кажется звуком оно пустым;
Как этот камень, как эта ива,
Каждому хочется быть простым.

Стоит ли думать о том, что было,
Или о том, что идет, грозя.
Сердце, которое полюбило,
Не полюбить нельзя!

Говорят о ремесле поэта,
Но сегодня, коль на то пошло,
Обещаю доказать, что это
Ремесло — совсем не ремесло .

И у нас имеется заказчик,
И для нас не безразличен сбыт,
Даже ты, инструментальный ящик,
В довершенье сходства не забыт.

Иногда и мы снимаем мерку,
Как сапожник, получив заказ.
Что же остается на поверку,
Где же обещанье? — Но сейчас

Метод наложения применим
Точек совпадающих, и вот —
Обнаружен угол отклоненья:
Контур с контуром не совпадет;

В чем же дело? Вспыльчивый, как порох,
Взвыл заказчик, принимая труд:
«Мне стихотворение не впору,
Эти рифмы беспощадно жмут;
Здесь же шире на эпоху целую, —
Мне ль, крупице, в бездны этих сит!»
Ремесло прошепчет: Переделаю!
Творчество прикажет: Нет, носи!

Крысы покидали дом недаром,
Не напрасно пес ночами выл, —
Старый дом давно был под ударом
Враждовавших сил.

Дом вспылал, охваченный пожаром,
И окрестность озарил.

Заметались люди, завопили,
Поднятые из-под одеял,
Плачущих младенцев потащили,
Каждый драгоценности хватал.

А иные — устремленность к высям
Красоты, познанья и любви —
Уносили книги, связки писем,
Ноты, сочинения свои.

Лишь один из тысячи вопящих
В миг, когда уже громада вся
Запылала, как сосновый ящик,
Вышел, ничего не унося.

Ибо знал, что не спасают крохи,
Что, сжигая старый дом дотла,
Роковая молния эпохи
Всех равно на гибель обрекла.

Я потерял тебя давным-давно,
Давным-давно была последней встреча.
Навек твое захлопнулось окно,
Но незабвенный не забылся вечер.

Где ты теперь, потерянная мной, —
Улыбка, нежность, золотистый волос?
Ведь до сих пор я слышу за собой
Печально призывающий твой голос.

И я тревожно оглянусь назад, —
Невольное срывается движенье…
Но позади — холодные глаза
С надменною усмешкой удивленья.

Не в жмурки ли играешь ты со мной,
Нежнейший призрак, ставший беспощадным?
Не мстишь ли мне, что этот путь земной
Сомнительным вручал я Ариаднам?

Но мной самим твоя прервалась нить, —
Мгновение непоправимо злое…
До самой смерти сердцу будет мстить
Мое неугасимое былое.

У автобусной стоянки,
В магазинной перебранке,
В самой гуще жизни грубой
Или вне ее, в тиши

Настороженной и гулкой
Инвалида-переулка,
Где под медленной стопою
Листьев золото шуршит, —

Словом, где бы ни бродил я,
Где бы я ни проходил бы,
Все одну я в осень эту
Вижу женщину вдали —

То с очерченностыо ясной,
То за дымкою ненастной,
Словно в облаке, немного
Отделенном от земли.

И по шубке старомодной,
По осанке благородной,
По походке, по движенью
Черной сумочки в руке —

Узнаю ее мгновенно
И бросаюсь неизменно
К милой, к ней, неторопливо
Проходящей вдалеке.

Но глаза блеснут другие,
Не родные, а чужие,
И опять я убеждаюсь,
Что она — совсем не та,

Да и как же быть ей тою,
Если крышкой гробовою
Та, о ком теперь тоскую,
Четверть века заперта!

Ты знаками отличий удостоен —
Ты в поножах, шлем у тебя пернат.
По имени тебя, суровый воин,
Перед когортой называл легат.

Откуда ты? Из царственного Рима
Иль с острова, где умер добрый Пан,
Или весна твоя была хранима
Лесною глушью заальпийских стран?

Но и сейчас еще совсем ты молод —
Открытый взор отвагой озарен,
Карникулой тяжелый локоть золот…
В какую ты красавицу влюблен?