Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

Журавли затабунились на мшарине,
На мшарине, словно на перине, —
Здесь не только танцевать,
Ходить невмочь.
С каждым днем короче день,
Длиннее ночь.

Старый знает:
С ветром шутки плохи —
Не спасет и выверенный путь.
Взмахи крыльев
  тяжелы, как вздохи.
И назад уже не повернуть…

В сосняке трещит себе сорока,
Ей-то что —
  не надо улетать!
На раздумье не осталось срока:
Время,
  время стаю подымать.

Осин промерзлых горестные почки
Берет сохатый замшевой губой.
Давным-давно он бродит в одиночку,
Беду и радость
Делит сам с собой.

У ельника в затишке греет тело
На предвесеннем солнышке скупом.
Но изморозь,
Что по хребту осела,
Не растопить и мартовским теплом.

И даже к шуму леса равнодушен:
Не слышит потревоженных сорок
И грохота машинного дорог.
Он лишь безмолвью ельника
Послушен.

Стоит, жует…
О эта сила сока,
Что бродит тайно в почках молодых!
Ударила она по жилам током
И заискрилась на боках крутых.

И вздрогнул лес от радостного грома.
Пропала белка молнией в снегах.
Весенний зов,
Как солнышко, весомо
Несет сохатый на крутых рогах.

На ток слетались не впервые
Певцы весны — тетерева.
Притихли сосны вековые
И прошлогодняя трава.

Слетались затемно,
Сходились
И славили любовь и высь.
И жаром зорь они светились
И, как положено, дрались.

Крыло в крыло —
Сшибались гулко,
Раскинув радугой хвосты…
И никла дедовская тулка,
Не смея тронуть красоты.

Обветренный со всех сторон,
Был день как день
Не очень новый.
Швырялся стаями ворон
Над крышами закат багровый.

Под вечер ветер присмирел,
Устал,
Улегся по карнизам.
А за горой уже горел
День новый
В сутемени сизой.

Проснусь однажды я лучом —
Раздвину темноту плечом,
Пройдусь легонько по вершинам
Притихших на заре холмов,
Посеребрю полет машины,
Окошки высвечу домов.

Я в середину росной капли
Живым алмазом буду вкраплен.
Пройдусь по тихой речке кротко —
Прошелестит вослед лоза —
И, придержав свой лёт короткий,
Вдруг потону в твоих глазах.

Идут года, но я неисправим —
Как встарь сказали б:
Вновь пред аналоем.
Я насмехаюсь над собой самим
И воскрешаю в памяти былое.

Я не боюсь,
  что выгляжу смешно:
Как лист перед травой —
  перед тобою.
Беру билеты на двоих в кино
И сам себе сдаюсь уже без боя.

Пока молчим.
Твоя рука в плену.
Твой мягкий профиль на моем экране.
Я возвратился в дальнюю весну,
Я одурманен запахом герани.

Как будто в жизни не было войны,
Потерь,
  разлуки,
  самого забвенья
И этой сверхосознанной вины
За давнее слепое отступленье.

Теперь я понял:
  стоило пройти
Пути любые,
Если надо —
  пытки,
Чтоб этот вечер тихий обрести
И постоять у старенькой калитки.

Задумчиво идти тропою,
Встречая заревой рассвет,
И верить свято,
Что тобою
Для нас проложен этот след.

Тобой оставленное слово
Твердить без устали в уме.
Коснуться камня голубого
На светлом Савкином холме.

На Сороти поймать в ладони,
Как чудо-рыбину, закат.
И дотемна глядеть, как кони
Пасутся или стоя спят.

И на горе Святой,
Заветной,
Принять просторов благодать,
Уединившись незаметно,
В тени деревьев постоять.

Мимо Троицы хожу я тридцать лет,
Но любуюсь на нее
  как бы впервой.
Ни на лучик не померк далекий свет,
Что восходит над соборною главой.

Вознеслась она выс о ко и легко,
В каждом куполе
  по солнышку горит.
И в ненастье над грядою облаков
Светлокупольная Троица пар и т.

Знать, умели тут работать горячо,
И не слабым было
  русское плечо.
Знать, умели тут красою дорожить —
В камень стылый
  душу светлую вложить.