Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

Вызревали мы, как горькуши,
Убегали оравой в луга,
Где кислица росла погуще
И покруче Псковы берега.

На кормежку непривереды —
Подчищали сады с корня.
За вихры нас учили деды
Пуще жизни беречь коня.

Увозили в луга с собою
И учили пройти прокос,
Чтоб ложился он за тобою,
Как речной бесконечный плес.

На тяжелом двуконном плуге
Утверждали мужскую стать.
А мужчинам бы на досуге
После пашни в лапту поиграть.

То-то сладко нам пилось-елось,
Словно в сказке —
Все мимо рта.
Знать, полей и покосов милость
Мне запомнилась неспроста.

Смалу в деревне я рос непутевым —
Мне бы мечтать да играть.
С братом ходили в подлесок сосновый
Хворост к зиме собирать.

В глушь забреду —
От сосенок мохнатых
Глаз не могу отвести,
Хлебом с ладони кормил я сохатых.
Бабочек нянчил в горсти.

— Много ль с такого работника
  толку! —
Брат мне взашей поддавал. —
Зубы, бездельник, положишь на
  полку|
С песен какой капитал?!

Братья корили, наверно, напрасно
И наставляли, как жить.
Мне и поныне мечтается красно —
Песню сложить.

Тишина на отцовском подворье —
Даже оторопь душу берет,
Поразлилось крапивное море,
Затопило с весны огород.

У дверей лопушатся бурьяны,
На окошках из досок кресты.
И не только в луга и поляны
Пробрались, словно тати, кусты,

Незаметно опутали сердце,
Словно плети,
  секут по глазам.
Никуда от ответа не деться:
И судья,
  и ответчик —
  я сам.

Не с того ль тяжелеют туманы,
Тишина загустела водой?
На гумне воронье,
  как смутьяны,
Все грозятся картаво бедой.

Не кого-то,
  себя виноватю,
Что стою на подворье пустом…
Поглядел бы на полюшко батя…
Даже страшно подумать о том.

На березах —
  зари угасанье,
Догорает озерная гладь…
Нам достанет любви и желанья
Все понять и душою принять.

Целый месяц донимали деда —
Сам директор прикатил в страду.
Но одним кончалася беседа:
— Хоть убейте,
  хутор не сведу!

И не свел.
Красуются зароды
Словно крепость посреди лужка.
Ходит старый, будто воевода,
Утверждая мудрость мужика.

Да не разговором,
Крепким п о том:
За неделю —
  и рубаха с плеч.
Мудрость-то крестьянская —
  работа,
Да такая —
  что ни сесть, ни лечь.

Деду в радость —
  сытая скотина,
Над цветущим колосом —
  заря,
И скирда пшеницы у овина.
С плеч рубаха сыпалась не зря.

Детям, внукам —
  на века раздолья
И, конечно, всяческих забот.
Главное,
  чтоб не скудело поле.
По зиме старик, готовит колья,
Чтобы летом обновить зарод.

Тракторист — насмешник белозубый —
К деду завернет на перекур.
— Я теперь к тебе заместо клуба, —
Скалится совхозной балагур.

И, хватив, как смерти, самосада,
Заведет душевный разговор:
— Деревеньки трогать бы не надо —
Для земли-то вон какой разор!

Дед обронит скупо:
— Судишь верно.
Прут кусты в пожн я , как лешаки. —
И слова мужицкие, как зерна,
На сердце —
  с заботливой руки.

И не перекур —
  политбеседа,
Разговор на совесть —
  не за страх.
Не соврем себе, покуда деды
Здравствуют в российских хуторах.

Укатилось, расплавилось солнышко —
На стерне золотится стезя.
На упавшее во поле зернышко
Не откликнуться сердцу нельзя.

Земно кланяться найдену колосу —
Как заблудшую душу спасать.
Я прислушаюсь к доброму голосу,
Что во поле оставила мать.

И постигну давно позабытое,
Обретенное в самом простом.
Помолчу на меже под ракитою
И замру, как над белым листом.

Уступая желанной усталости,
Буду слушать, как песню, хлеба.
Не утрачу завещанной малости —
Да восполнится полем судьба!

Это зерна мои неприметные
Излучают малинову звень.
И рождаются думы ответные
И заботы на завтрашний день.