Виктор Широков - Иглы Мглы

27 сентября

ПЕРЕВЕРНУТЫЙ СОНЕТ

Когда кругом свиные туши,

не прячь, не закрывай лица!

Да разве можно бить баклуши

с беспечной миной наглеца?!

Все то, что на врага обрушит

дождь разъяренного свинца...

Все то, что губит, жалит, сушит

во имя Сына и Отца...

Противоборство вод и суши,

враждой разбитые сердца.

Когда тебя несчастье душит,

художник, помни до конца:

холсты - спрессованные души

всевышней волею творца!

7 октября

ПАМЯТНИК

И я свой памятник воздвиг, пусть вовсе он не из металла; воздвиг я пирамиды книг, их мысль моя перелистала. С того и верю: не умру я весь... Поскольку время взвесит пред тем, как в вечности дыру нырнуть, освоят книги веси и грады; вновь переходя из рук в другие руки, книги то капли пермского дождя, а то мурановские миги воспомнят... Что ж, я тоже мог отважно рассуждать о Боге, предвосхищая свой итог, мол, мысли плоски и убоги, когда отзывчивой рукой само не водит провиденье, гоня полуночный покой во славу хрупкого творенья. Когда, резвясь не по годам, хотел от мрачных дум проснуться, творить - ведь это - к проводам высоковольтным прикоснуться. А если все же уцелел, поймал трепещущее слово, то твой раздвинулся предел, душа к бессмертию готова!

10 октября

* * *

Себе любую долю выбирай, как богатырь когда-то в поле чистом... У нас в России для садистов рай, ведь все мы поголовно мазохисты. У нас в России для садистов дел невпроворот, всегда кипит работа; ведь если кто-то косо поглядел, удар - и глаза нету отчего-то. У нас в России для садистов страх - излюбленное лакомство, доколе сжигать пророков будут на кострах, а несгоревших будут грызть без соли. У нас в России для садистов суд не истина, из ясель мчим в детсадик, с рожденья донимает кожный зуд и на душе зловоннейший осадок. Но даже если станешь старый хрыч, в конвульсиях забьешься, ноет глотка: залить моргала б... Требуй магарыч, ведь есть же "Ерофеич", чем не водка!

18 октября

* * *

Боксер любил боксировать

со своей тенью.

Однажды,

особенно удачно ударив,

он послал ее в нокдаун.

Тень отлежалась.

С трудом поднялась.

Обиделась

и ушла навсегда.

2 ноября

* * *

Треть жизни провожу во сне,

а две - в пустых мечтах.

Ах, до чего вольготно мне!

Живу во весь размах.

Забыв про долларовый курс,

падение рубля,

всегда смеюсь, войдя во вкус...

А плакать, что ли, бля?

Когда навеки я усну,

последняя мечта:

чтоб все же встретили весну

осенние уста;

чтоб, улыбнувшись, мол, удал

и спину не согнув,

я, как живой, в гробу лежал,

костлявой подмигнув.

1 декабря

МЕНЮ ОБЕДА ВЕЛЬМОЖИ XVIII ВЕКА

Вот вам примерное меню (я ни строки не изменю) замысловатого обеда времен Потемкина, оно доставит, коли суждено, восторг очам диетоведа и гастронома... Строгий граф, блюдя чередованье граф, любил гусиную печенку; ее в меду и в молоке мочили в давнем далеке кухарки, бойкие девчонки. Но где меню? Где сей сюрприз? Сперва идет похлебка из рябцов с нежнейшим пармезаном, потом филейка-егоза, говяжьи в соусе глаза скворчат под водочку с нарзаном; пикантный соус (соя тож) в любые кушанья хорош, им приправляли устриц даже; что ж, пусть кусается цена, аж выше всякого вина, зато поет хозяин в раже. Но вновь к себе зовет меню, я снова рифмы применю, ценилось раньше не салями; гурманы в дедовской земле любили неба часть в золе, гарнируя лишь трюфелями. Хвосты телячьи хороши, телячьи уши покроши, баранью ногу столистово возьми и вилкою листай... Потемкин, Строганов, всяк знай, вкушал изрядно и толково. Гусь "в обуви", потом бекас и голуби пленяют нас, (а голуби по-Станиславски); что ж, хочешь - горлицы возьми да устрицы... В глухой Перми порой едали так, по-царски. Десерт уж в рот не лез, зато манило вкусное гато из сладостного винограда; крем жирный, девичий и чай китайский, дескать, не скучай, всегда обеду сердце радо. Так потчевал сам Остерман, за словом он не лез в карман, а с ним тягался Разумовский... Мне кажется порой, что я пил с ними, ел, шутил, хотя сам пир не правил, не таковский. Зато запомнил сорок строк меню, зарифмовал; дай срок, еще добавлю строк с десяток, чтобы потомок истекал слюной и все-таки читал, не замечая опечаток.

23 декабря

1999

* * *

В луче проектора, в киношке, когда на части мир разъят, как над костром осенним мошки неуспокоенно кипят. И так таинственно и горько глазеть на эту толчею... Что ж, не крутись, с собой поспорь-ка, в раю ты или не в раю... Ведь эта жалкая киношка, луч в темноте и мошкара - модель вселенной... Понемножку вникай, чем кончится игра. Что я сказал? Что ты сказала? Для вечности наш звук - пустяк. И нас, как мошкару из зала, дай время, выдует сквозняк. В межзвездной пустоте, пылинки, мы будем биться и летать, пытаясь взяться по старинке за руки, слово прошептать...