Ринат Валиуллин - Варварство

Интуиция – это ваше всё,
всё, что ещё только может случиться,
в личку сбросьте ей письмецо,
если сердцем не достучитесь.

Страдаешь ли ты мужеством
в скорлупках своей яйцеклетки?
Как гордо звучит замужество,
пахнуло с кухни котлеткой.

Язвительное – женитьба,
белоснежный алкоголизм свадьбы.
Жаль… смелости ещё жить бы,
страхам ещё гулять бы.

В осенней парикмахерской полно деревьев,
все золотистому горят отдаться,
оправой оставляя чёрный стебель.
Природа объявила инкрустацию.

Дома,
коробки спичек бытовых скандалов
подсолнухами окон ищут солнце.
Угроза вспыхнуть так сильна в ненастье,
самозабвенно ум,
накапливая мирный стронций,
полураспад души передавал овалам.

Красотки, те, что с красотой смешались,
прекрасно отвергали, что прекрасны,
на лицах высохла былая шалость.
Серьёзны… Лето облетело и угасло.

Плагиатом с погоды пишу какую-то хрень,
людям нравятся бзики.
Может, пройдёт мигрень?
Скорее возникнет.

Соловьи-поэты,
я вас уже не могу читать.
Сахарные слюни спрячьте,
ваша помпезность могучая
придавила мою любовь телячью.

Оставьте слова в покое,
красота стихам неподвластна.
Выплюньте что-нибудь такое,
едкое и мордастое.

Пусть разъест толстокожесть
фраза, вытекшая глазом.
Пишите, если не писать не можете,
чтоб по щекам потекли алмазы.

Опять вокруг одни женщины,
почему я других не замечаю национальностей?
Никогда мне не быть красотой обеспеченным,
а я с ней всё ещё цацкаюсь.

Умываюсь атмосферой до чистенького,
что из космоса имеет вид голубого зрачка,
и он пытается смотреть искренне
на путь, обзвёзданный с молочка.

Серость – я знаю, почему она меня окружает.
Сколько не крути, не думай, а мозгом и сам сер.
Пусть меня равнодушие человечье изжарит
на предложении подсолнечном, не отрекусь от вер.

И всё чаще я слышу, почему стихи так грустны,
разве ты не создан развлекать других?
Но форма моей любви губная, если хотите, устная,
веселье я выжрал ранее, как аперитив.

Линяет небо, закрывая жёлтый циферблат,
губами шевелят деревья,
стоят как вкопанные – не до сует.
Я дегустирую миры из Вэба,
природа объективно… не интересует.

Вы скажете, я сух, скучище?
Правы. Среди людей скучаю,
лицо широкопрофильно с училища,
примату нелегко среди приматов.

Я вижу землю, в ней картофелем
клубятся поколения.
Не ройте яму,
мне
куда до них, с таким-то профилем,
бессмертен незакапываемый гений.

Успевает ли время за такими, как я,
его отставание – как убийство.
Утром выпущенный патрон
благороднее грязи из-под ногтя.
Одетый в люди, обутый в метро,
уже снаряд —
космос за пазухой.
Пульсирует солнце,
посылает… сигналы:
в галактике засуха,
дайте напиться любви, наглые
мои желания не губастее ваших.
Планеты в недоумении
глазами вылезли из орбит.

Очередь, за любовью стоявшая,
перешла в наступление.
Метеоризм
в меня за матеоритом метеорит.

Неужели опять не достанется?
Запускаю ребро, как бумеранг,
в глухую космическую деревню.
Любовь – первый друг, первый враг.
Обожаю тебя за вредность.

Лицо, пучок эмоций, рвущихся наружу,
у него нет выходных.
Выходишь, здесь ты никому не нужен,
альбом знакомых и двоюродно-родных.

Рассматриваешь, как биолог, насекомых,
под лупой сам… в молчании устье,
впадая в Зазеркалья кому,
уединиться бредишь захолустьем.

О мерзком о себе ты знаешь,
только ты и близость.
Прекрасное на свет на вынос,
размазывая взглядом общепризнанное,
предполагаешь плюс, но в сумме минус.

Я хотел бы вас целовать
без сознания с ваших объятий,
небом, высветленным в целлофан,
развлекающимся на вате.

Я хотел бы хотеть всегда,
вы мне нравитесь до маразма,
анатомия в слове страдать,
я влюблён и любовью заразен.

То болезнь распрекрасный недуг,
упоительное хворание.
Поцелуй – совершенство губ,
обнимите, как обнимали бы.