Тарас Шевченко - Кобзарь

на деспота снова.

Речь свою ведет безумный,

Бога отрицая,

в беззаконье он скудеет,

благости не зная.

А Бог смотрит: есть ли еще

взыскующий Бога?

Нет творящего святое,

нет сердца святого!

Когда они, покрытые

грехами, прозреют?

Едят людей вместо хлеба,

веры не имеют.

Там боятся, пугаются,

где бед и не будет.

Так самих себя боятся

лукавые люди.

Кто ж пошлет нам спасение,

вернет правду-долю?

Бог когда-нибудь поможет,

разобьет неволю.

Восхвалим же тебя, Боже,

дыханием всяким;

Возрадуется Израиль

и святой Иаков.

Боже, спаси, суди меня

ты по своей воле.

Молюсь, Господи, внуши им

уст моих глаголы.

Топчет душу мою сила

черная, чужая,

не зрит Бога над собою,

что творит — не знает.

А Господь мне помогает

и обороняет,

людям злым взамен неправды

правду возвращает.

Помолюсь тебе я, Боже,

сердцем одиноким

и взгляну на силу злую

незлым моим оком.

Меж царями-судиями

на вече великом,

стал судьей земным владыкам

небесный владыка:

«Доколь вам грабить и лукавить

доколе кровь вам проливать

людей убогих? А богатым

судом неправым помогать?

Вдове убогой помогите

и прогоните темноту

от сирых, тихих; сироту

не осудите, защитите

от злобы жадных!» Не хотят

прозреть, развеять тьму неволи

и всуе Господа глаголы,

и всуе плачет вся земля.

Цари, рабы — все равные

сыны перед Богом;

вы умрете, князь умрет ваш

и ваш раб убогий.

Встань же, Боже, суди землю

и судей лукавых.

На всем свете твоя правда,

и воля, и слава.

Господь Бог лихих карает —

душа моя знает.

Встань же, Боже, твою славу

гордый оскверняет.

Вознесись же над землею

высоко, высоко,

закрой славою своею

незрячее око.

Доколь злобой сонм лукавых,

Господи, доколе —

будет хвастать? Твои люди

во тьме и неволе

закованы... Добро твое

в крови потопили,

зарезали прохожего,

вдову задушили

и сказали: «Не зрит Господь,

ниже сие знает».

Вразумитесь, немудрые:

кто мир озирает,

тот и сердце ваше знает,

и род ваш лукавый.

Дивитесь делам его,

его вечной славе.

Благо тому, кого Господь

карает меж нами,

не пускает, пока злому

выроется яма.

Господь своих людей любит,

любит, не оставит,

ждет, пока святая правда

перед ними встанет.

Кто б меня от злых, лукавых

спас, обороняя?

Если бы не Божья помощь,

то душа б живая

во тьме ада потонула,

проклятая светом.

Ты мне, Боже, помогаешь

жить на свете этом.

Ты радуешь мою душу

и сердце врачуешь;

и пребудет твоя воля

и труд твой не всуе.

Свяжут праведную душу

и добро осудят.

А мне Господь убежищем,

заступник он будет,

И воздаст им за дела их,

на них громом грянет,

их погубит, и их слава

их позором станет.

Есть ли что лучше, краше в мире,

чем вместе трудиться,

с братом добрым добро править

и добром делиться?

Словно миро, что пахучей,

чистою росою

на бороду Аарона

стекает порою;

иль на ризы драгоценной

шитые узоры;

или росы ермонские,

нам радуя взоры,

ниспадают на святые

Сионские горы,

творя добро разным тварям,

и земле, и людям, —

так и братьев своих добрых

Господь не забудет,

воцарится в доме тихом,

в семье дружной, светлой,

и пошлет им счастье-долю

на многие лета.

На потоках Вавилонских,

под вербами в поле,

сидели мы плакали

в далекой неволе,

и на вербы повесили

органы глухие,

и, смеясь, нам говорили

едомляне злые:

«Спойте песню вашу, может,

мы тоже заплачем,

или же вы нашу спойте,

невольники наши».

Какую же будем петь мы?

Здесь, на чужом поле,

не поется веселая

в далекой неволе.

Если я забуду стогны

Иерусалима,

забвен буду, покинутый,

рабом на чужбине.

И язык мой онемеет,

высохнет, лукавый,

если помянуть забуду

тебя, наша слава!

И Господь наш вас помянет,

едомские дети,

как кричали вы: «Громите!

Жгите! В прах развейте!

Сион святой!» Вавилона

смрадная блудница!

Тот блаженен, кто заплатит

за твою темницу!

Блажен, блажен! Тебя, злую,

в радости застанет

и ударит детей твоих

о холодный камень!