Владислав Резвый - Победное отчаянье. Собрание сочинений

1 Милая, такая понятная

И таинственная вместе с тем, –

Ужасно! – но самое вероятное,

Что мы разойдемся совсем…

Вспыхнем, друг на друга обидимся,

И друг друга никогда не простим,

И больше никогда не увидимся,

И в сонную ночь отлетим,

И глазами мертвыми, мутными

Станем на мир смотреть

И плестись ногами беспутными…

Хоть бы скорей умереть!

2 Надо мною летают вороны,

Голубеет стареющий день,

И несутся с вокзальных перронов

Вопли поезда, всхлипы людей;

Расстаются – по-волчьи сурово,

В отдаленьи друг друга любить…

О, проклятье! Всё это не ново, –

Я об этом устал говорить.

3 Ночь с пеньем птиц, с собачьим лаем,

Вокзал, пронзительность свистка,

Разлуку, – всё мы принимаем, –

Два разлетевшихся листка,

Как будто вечно наготове

По разным разойтись углам…

Иль клейковины нашей крови

Так глупо не хватает нам?

Неправда: на себя клевещем, –

Прочна связующая нить!

Но это жизнь, смеясь зловеще,

Всё хочет нас разъединить.

<1934>

Жизнь… Сиянье бальной залы,

Стуки каблуками,

Беловатые провалы

Между облаками,

Холодеющее сердце

Под крахмальной тканью,

Золотеющего солнца

Поступь великанья,

Взор развратника несытый,

Гири, дымы ночи…

Небо – дождевое сито –

Разрыдаться хочет,

Хочет выть бессильно ветер,

И ребенок плачет

Всё о том, что всё на свете

Ничего не значит.

<1934>

Снова – эти книжки в серых корках

О войне и мире давних лет…

Но от строк веселых привкус горький,

В солнечных страницах света нет.

Из-за шума этих строк веселых,

Строк большой победы, – как во сне,

Слышен горький, властный, страстный голос,

Голос самого Толстого мне:

– Делай что велят судьба и случай

Твоему слепому кораблю.

Я не приношу пустых созвучий,

Хоть и счастья мало я сулю.

<1934>

Я думал, что только влюблен,

Что надо с тобою бороться.

Мой ангел! Я страшно умен

Умом чудака и уродца.

Виски набухали от дум,

Мне чудился звон панихидный.

И – вправду – скончался мой ум,

Морщинистый карлик ехидный.

Он трясся, пощады моля,

Топорщился злобно, упорно,

Но тяжко прижала земля,

Прикрыла пробившимся дерном.

Я вздрогнул: «как быть без него?»

И смутные страхи возникли,

Но в свете лица твоего

Глаза к этой жизни привыкли,

И видят, и видят они

За днями унынья и тленья

Тягчайшие, трудные дни,

Прекрасные дни обновленья…

Дождь сеется: небо мертво,

И солнце на нем не смеется…

Мой ангел, я новый, я твой, –

А даром ничто не дается.

<1934>

Отряхни свою внешнюю скуку, –

Пусть заблещут глаза новизной.

Протяни свою теплую руку

Без смущенья при встрече со мной.

Год назад неживое, как камень,

Сердце жжется, и чудом труда,

Чудом творчества сотканный пламень

Не угаснет теперь никогда.

Наши общие крылья во вьюгу

Никогда не повиснут, как плеть,

Наши души навстречу друг другу

Никогда не устанут лететь.

И, смеясь над боязнью былою,

Синим воздухом страстно дыша,

Знай, что пыльной маньчжурской весною

Иногда воскресает душа.

<1934>

Солнце светит, мелькают года,

Что-то вечно, и что-то проходит…

Я люблю помечтать иногда,

Что ко мне вдруг богатство приходит.

Я женюсь, успокоюсь; жена

Даст мне мягкость; душа усмирится…

Ах, как нынче страдает она,

И как часто ей счастие снится!

Но – мне страшно подумать! – придет

Всё, – уверенность, счастье, богатство,

Но не будет ли это как гнет

Над душою моей колыхаться?

И не будут ли дни сожжены

И печальны, как дни листопада?..

Нет, не надо покорной жены,

Тишины и богатства не надо!

Пусть я каменнолицый и злой,

Холостой, преждевременный старец…

Неподвижность, застылость, застой, –

Я на счастье такое не зарюсь!

<1934>

Как мало светлых снов сбывалось!

А ты светла, и ты сбылась…

Где ты была? Где ты скрывалась?

С какой зарей ты занялась?

Где б я ни находился, где бы

Теперь ни пресмыкался я, –

И это выцветшее небо,

И эта стылая земля,

И эти заспанные звезды,

И ветер, стонущий в ветвях,