Владислав Резвый - Победное отчаянье. Собрание сочинений

Да, я бесчувственен, негибок.

Я всё рассудком стерегу

И руку – холоднее рыбы –

Даю и другу и врагу.

И только для тебя – углами

Сегодня чуть смягченных глаз

Я тихо источаю пламя,

Оставленное про запас…

А завтра… Завтра всё мертво.

По-прежнему тебя не знаю…

Не понимаю ничего

И ничего не принимаю!

1934

Ничего не пропадает даром…

Даже еле тлеющий огонь

Может стать со временем пожаром,

Выжигающим тоску и сонь…

Пусть любовь сегодня оскудела,

Пусть сегодня день полупомерк, –

Продолжай свое ты делать дело,

Волею одной, упрямым телом

Подготавливая фейерверк,

Подсыпая порох там, где надо,

В тайники оружие кладя,

Пряча за таинственной оградой

Будущую бурю, канонады

Огненного хлесткого дождя…

Ничего не пропадает даром!

1934

Ничего у тебя не прошу.

Ты – далёко. Я чист пред тобою.

Я читаю и что-то пишу

И всё время гляжусь в голубое

Озаренное небо. Дымок

Восстает над соседнею крышей.

Мне не скучно. Но, если б я мог

Твой приветливый голос услышать, –

Разлился бы в груди моей хмель,

На глаза навернулись бы слезы…

Я б за тридевять прыгнул земель,

Я бы грянул бегом по морозу.

<1935>

Есть что-то сладкое в небытии,

Есть что-то притягательное в смерти,

Но эти узкие глаза твои

Такие светлые зигзаги чертят,

Что, кажется, не только умирать,

Но даже, даже вспоминать об этом

Грешно. Пусть клонит в сон – не надо спать!

Будь человеком твердым, будь поэтом

Не холода, а теплоты, не сна,

А бодрствованья; отвори объятья

Навстречу музе – светлая она…

Давно ли ей ты посылал проклятья

За девичий восторг, за чистоту?

Ах, мы меняемся, не знаем сами,

Когда же ангел нам укажет ту

Живую музу с узкими глазами!

И странными становятся тогда

И слышными как будто издалека

Мучительные вдохновенья Блока,

Несущие свой яд через года.

<1935>

Ты уезжаешь завтра. Солнце встанет,

И на вокзале соберется люд.

Ты уезжаешь завтра. Как в тумане,

Гремя, вагоны предо мной пройдут.

Свисток… Проклятый уходящий поезд

Умчит тебя в лазоревую даль.

Широкополой шляпой я прикроюсь –

Скрыть слезы, замаскировать печаль.

Жить – это ждать, ждать терпеливо, молча,

Неделю, месяц, – каждый день, как год…

О сердце жадное, о сердце волчье, –

В нем никогда надежда не умрет,

Что будет день , день жизни настоящей,

Рай на земле, осуществленный сон!..

И поезд милый, поезд приходящий

Стальной походкой содрогнет перрон!

1935

Одно ужасное усилье,

Взлет тяжко падающих век,

И – вздох, и вырастают крылья,

И вырастает человек .

И в шуме ветра городского

И пригородной тишины

Он вновь живет, он верит снова

В те дали, что ему видны, –

Обласканные солнцем дали,

Где птицы без конца свистят,

Где землю не утрамбовали,

Где звезды счастием блестят…

Но облака идут волнами, –

Как холодно и – что скрывать! –

Как больно хрупкими крылами

Уступы зданий задевать!

1935

Сегодня луна затуманена

И светит не ярче свечи.

Полусумасшедший Рахманинов

С соседней веранды звучит.

Нет радости, – да и зачем она?

Люблю ту холодную грусть,

Что девочка с личиком демона

Разыгрывает наизусть…

Аккорды рыдванами тащатся

И глохнут – застряли в пути,

И всё это трелью вертящейся

Вплотную ко мне подлетит,

И всё это облаком музыки

Осядет со мной на скамью,

Как жук, расправляющий усики,

Садится на лампу мою…

А утром я всё, что запишется

Из схваченного на лету,

Отмечу презрительной ижицей

И, бледный, нырну в суету…

1935

Пусть судьба меня бьет, – ничего!