Сборник - Народный эпос

Вкруг шлема обвив свои косы густые,
По локоть свои засучив рукава,
Туда, где противники самые злые,
Летит она с гордым бесстрашием льва.

Направо взмахнет – и врага обезглавит,
Налево взмахнет – и коня рассечет.
«Ура!» закричит – и джигитов направит,
«Ура!» закричит – и помчатся вперед.

А время проходит, а время уходит,
Монгольское полчище хлынуло вспять.
Своих седоков скакуны не находят,
Спасается бегством Тимурова рать.

Сказали Тимуру, царю полумира,
Что войско бежало верхом и пешком.
Осыпал он бранью стрелков и вазира,
Сказал ему гневным своим языком:

«Коль хочешь ты жить средь моих приближенных,
В тени моей горя не знать впереди,
Веди свое войско, и пеших, и конных,
И девушку эту ко мне приведи!»

А девушка двигалась в облаке пыли,
Героями горскими окружена.
Как звезды, джигиты ее обступили,
Сияла Парту Патима, как луна.

«Друзья мои, мертвых бойцов соберите,
Погибших в бою за родные края.
Вы тело Ахмеда сюда принесите,
Любимого буду оплакивать я».

Отважная львица рыдать не умела,
Когда же Ахмеда друзья принесли,
Упала, рыдая, на мертвое тело,
И жаркие слезы текли и текли.

«Домой понесу – труден путь наш далекий,
А здесь схороню – я услышу упреки.
Но как схоронить мне – подайте совет —
Любимое сердце, очей моих свет?»

Ахмеда единственный брат ей ответил:
«Как хочешь, ты можешь его хоронить.
О, если б сумел я судьбу изменить,
О, если б я гибель в сражении встретил,
Чтоб львиное сердце твое сохранить!»

– «Мы честно сражались, дороги открыты,
Вернемся на наши луга и поля.
В родные аулы вернемся, джигиты,
Отныне возвысилась наша земля!»

Герои пошли, завершив свое дело,
И ночь погрузила отряд в темноту,
И горсточка горцев тогда поредела,
Как в старости зубы редеют во рту.

Взнуздал Айгази верхового коня,
Но видит, собравшись в дорогу,
Быстрей облаков неспокойного дня
Два всадника мчатся к порог).

Вот кованый цокот раздался вблизи,
Отцовских друзей узнает Айгази,

Приветствует их у раскрытых ворот
В словах уважительных самых,
Обоих в кунацкую прямо ведет,
Ячмень задает скакунам их.

И снова послышался цокот вблизи:
«Желаю удачи тебе, Айгази»,—
Так молвил приятель, подъехав к нему.
И встретил учтиво он друга.
«Коня расседлать не спешишь почему?» —
«Прости, не имею досуга.
Но прежде, чем двину каурого вспять,
Я слов тебе несколько должен сказать.

Узнай, Айгази: мне в ауле друзья
Правдивую весть сообщили,
Что ту, кого любишь ты, трусы-князья
Похитить сегодня решили.
К тому же твой кровник отправился в путь.
Тропы бавтугайской ему не минуть…»

И вдруг ускакал… Айгази омрачен.
И, брови насупив угрюмо,
Наполнил кунацкую вздохами он,
На сердце – нелегкая дума.

«О чем ты вздыхаешь, понять не могу?
Зачем предаешься кручине?» —
Мать сына спросила, неся к очагу
Огонь на короткой лучине.

«О, как же, скажи мне, любимая мать,
Могу не грустить я, могу не вздыхать.
И волк, и джейран, и охотник к ручью
Явились, томимые жаждой.
Три долга свалились на совесть мою,
И должен исполнить я каждый.

Похитить сегодня, бесчестьем грозя,
Невесту мою замышляют князья.

И недруг мой нынче, коня торопя,
Проедет тропой бавтугайской,
Но если покину гостей на тебя,
Я долг не исполню хозяйский,
Врага ненавижу, невесту люблю,
Как ты посоветуешь, я поступлю».

– «Невесту и лучшую сможешь найти, —
Красивых горянок немало.
Не раз еще недруга встретишь в пути, —
Уважь кунаков ты сначала».

И пил он, и ел он с друзьями отца,
Затем, проводив их с почетом,
Он бросил в намет своего жеребца,
За первым исчез поворотом.

Ведет к Бавтугаю тропа напрямик,
Растет в Бавтугае терновник.
Туда он примчался, и вот через миг
Пред ним появляется кровник.

Ни тот, ни другой не съезжают с тропы.
Кто нынче здесь голову сложит?
Вздымает коня Айгази на дыбы,
И пятится кровника лошадь.