Сборник: Народный эпос

«Что ж, верный клинок мой, тебя я берег!
Ты многих хунзахцев рубил поперек.
Меня 6 вы узнали, каким бы я был,
Когда бы кремневку свою я добыл!»

И тотчас кремневку его принесли,
Разбили приклад и швырнули к ногам.

«Ну что же, подруга, был славен наш путь,
Немало хунзахцев ты ранила в грудь.
Тогда б я, хунзахцы, на вас посмотрел,
Когда б на своем скакуне я сидел!»

И вновь подошли, скакуна привели
И ноги коню перебили мечом.

«Что ж, добрый мой конь, ты свое отскакал,
Ты сорок насильников мертвых топтал.
Пощады у хана не стану просить, —
Я все, что задумал, успел совершить!»

– «Скажи-ка, скажи, гидатлинекий Хочбар,
Ты много ль хунзахских героев убил?»

– «Убитых пускай сосчитает нуцал:
Я сотне друзей их оружье раздал».

– «Скажи-ка, скажи, гидатлинский Хочбар,
Ты много ль забрал у хунзахцев коней?»

– «Вы сами считайте, как много забрал,
Но каждому другу я по три раздал».

– «Скажи-ка, скажи, гидатлинский Хочбар,
Ты много ль увел у хунзахцев быков?»

– «Вы сами считайте, как много увел,
Но ими дарил я одиннадцать сел».

– «Скажи-ка, скажи, гидатлинский Хочбар,
Ты много ль угнал у хунзахцев овец?»

– «Вы сами считайте, как много угнал,
А я беднякам их без счету давал!»

– «А ну-ка, заставим Хачбара сплясать,
Пускай он теперь позабавит народ.
А ну-ка, пускай перед смертью своей
Потешит собравшихся этот злодей».

И грянули разом с зурной барабан,
Захлопал в ладоши хунзахский народ,
Смеясь, любовался аварский нуцал,
Плясал у костра гидатлинский Хочбар.

Он трижды по кругу толпу обошел,
Он к детям нуцала легко подошел.
И, в пляске с разбега обоих схватив,
Он бросился с ними в кипящий огонь.

«Ой боже, ой боже, могучий Хочбар! —
Тогда зарыдал, пошатнувшись, нуцал. —
Ой боже, ой боже, спасите детей!» —
Царапая бороду, звал он людей.

«Забуду я все, гидатлинский Хочбар,
Хозяином станешь владений моих.
Отныне не будет насилий и бед,
Но только верни мне очей моих свет!»

– «Валлах, не получишь, коварный нуцал!
Клянусь, что недаром ты жизнь мою взял!
Пощады у вас не к лицу мне просить,
Я все, что задумал, успел совершить.

Визжите, визжите, нуцала щенки!
Еще не ослабли суставы руки,
Эй, громче рыдай, трижды проклятый трус!
Еще не спалило мой тигровый ус!»

С утра до полудня играла зурна:
Попался хунзахцам могучий Хочбар.
С полудня поднялся отчаянный плач:
Два сына нуцала сгорели в огне.

Джигиты за кладбищем копья метали,
Мечи поднимали, точили клинки,
И звон раздавался железа и стали,
И сабли сверкали, и ярко блистали
Кольчуги, и панцири, и шишаки.

Кинжалы, коснувшись кольчуг, изгибались,
Мечи о щиты ударялись, звеня.
Дрожа, на дыбы скакуны поднимались,
Из панцирей сыпались искры огня.

Парту Патима проходила с кувшином,
Увидела юношей в утренний час.
«Привет недостойна сказать я мужчинам,
Хотя недостойна – приветствую вас!

Зачем вам кинжал – вы идете в сраженье?
Зачем вам кольчуги – вы ждете врагов?
Зачем столько сабель, мечей, шишаков?
К походу готовите вы снаряженье?»

– «Парту Патима, ты привет наш прими,
Да жизнь твоей матери будет отрадной!
Кувшин поскорее с плеча ты сними,
И нас напои ты водою прохладной!»

– «Могу я на землю кувшин опустить,
Могу вас прохладной водой угостить,
Но дайте мне саблю кривую сначала,
Чтоб я вам уменье свое показала».

Джигиты услышали эти слова,
Один посмотрел на другого сперва,
Пришли в удивленье джигиты селенья,—
Никто не скрывал своего удивленья.

Заставив плясать под собой скакуна,
Тут выступил юноша статный и ловкий.
Настала внезапно вокруг тишина.
У девушки горской спросил он с издевкой: