Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

…Мне вспомнилась (за прорезью окна
Пахучий темный сад, объятый мглою),
Мне вспомнилась из детства ночь одна:
Село, умывшееся после зноя,

И хаты призрачные под луной,
Росистое дыханье летней неги,
И там, за сказочною стороной,
Стук дальней затихающей телеги.

Куда-то вдаль печаль меня влекла,
И надо мною взрослые шутили, —
Но эта ночь сладчайшею была
Из всех ночей, что сердце полонили.

Не зная устали, по штукатурке дома
Ползут глицинии. Округлый, как роса,
Играет светом день. Вдруг — тени полоса,
И море меркнет вновь, исполнено истомы.

Безмолвный кипарис, хороший мой знакомый,
На переменчивые смотрит небеса;
А тут, внизу, цветы, — янтарная оса
Их светлый дар несет к себе, в свои хоромы.

Прощайте! Я хочу, чтоб в лето вы вошли,
Как входят в гавани большие корабли:
К покою мудрому, к заслуженной дремоте.

А мне сегодня в путь — там ждет меня весна;
Весна скромна, но как зовет она!
Скорей к Днепру, к друзьям, к родной моей работе!

Сутулый, в гимназической фуражке,
Рассеянный мечтатель и позер,
Терявшийся среди чужих, — замашки
Я эти сохранил и до сих пор, —

Таким в зеленом Корсуне, над Росью,
Я был, когда тебе сказал я «ты»
И в первый раз в твоих тяжелых косах
Почувствовал и росы и цветы;

Когда из пригоршни твоей пил воду —
Ты помнишь? — у криницы ледяной,
И голос иволги горячим медом
Плыл, опьяняя в тишине лесной;

Когда из погремушки-пистолета,
Приревновав меня, стрелялся друг;
Когда, волнуясь, мы читали Фета;
Когда под летним ливнем во весь дух

Мы бегали — и под душистым сеном
Украдкой целовались в час ночной,
И колыхалось над твоим коленом
Лишь платьице батистовой волной;

Когда я был такой наивный, дикий,
Каким хочу я быть — и не могу…
Там, среди клевера и повилики,
Быть может, счастлив был я на лугу.

А спицы бабушки! Она поди-ка
Чулок связала чуть не миллион!
А спелая и сладкая клубника,
Глядевшая на нас со всех сторон!

На белый подоконник на рассвете
Ее ты клала мне… Я помню их,
Рассветы рдяно-золотые эти,
И всплески весел, верных и живых!

Всё это было: и река в купавах,
И яблоня, и песня, и окно,
И жадность рук, тревожных и лукавых,
Во тьме провинциального кино,

И влажных уст сердитое молчанье,
Когда, быть может, я и не был прав,
И без большой печали расставанье —
Слезинки не упало на рукав…

Куда там — слезы! Синяя от века,
В лебяжьих облаках манила даль,
И верилось: на то лишь человеку,
Чтоб радость подчеркнуть, дана печаль.

Еще не знал я, что асфальт перрона,
И лестничка, и переход к окну
Родят когда-то столько слез соленых,
Или слезу — но жгучую — одну.

Я сыпал шутки и краснел при этом,
Махал фуражкой, шумен, бестолков,
Не знал еще положенных поэтам
К подобным случаям идущих слов, —

И был я даже рад, когда помалу
Мой поезд двинулся и взял разгон,
И чудеса дорога раскрывала,
Покачивая мчавшийся вагон.

А дальше — Фастов, где я нанял пару
За пять рублей, последних у меня,
И развалился в фаэтоне старом,
И клячи потащились семеня.

Звенели бубенцы, и балагула,
Качаясь, восседал на передке,
И роза увядавшая уснула
На синей куртке, в левом уголке.

Ты сорвала ее мне на прощанье
И приколола — миг неповторим!
Но красных лепестков очарованье
Казалось вечно только нам одним.

Что было дальше?.. Что всегда бывает!
Возницы нет уже давно в живых,
И кто-то вновь в дорогу провожает
Кого-то юного, — и взоров их

Случайная слеза не затуманит…
Без берегов и жизнь и счастье их,
И может быть, надежда не обманет
Мне незнакомых этих молодых!

Не знаю, где ты, кто́ ты, что́ ты ныне,
Былое отлетело без следа…
Но верю я, как надлежит мужчине,
Что ты и хороша, и молода.

Отцокали в походе кони,
Пыль улеглась на старый шлях,
Как дым веков. На тихом лоне
Земли, в долинах и полях,