Себастиан Брант - Корабль дураков; Избранное

На крышу забрались тайком,

Чтоб сквозь окошко слуховое

Попасть к хозяину в покои.

Но богачу — и сон не в сон!

Проснувшись, потихоньку он

Шепнул жене: «Шаги я слышу!

То воры влезли к нам на крышу!

Но я не дам нас обокрасть.

Вдвоем мы отведем напасть.

Но только приложи старанье

Мое исполнить приказанье:

Ты говорить должна со мной

Погромче, будто я глухой;

Упрашивай волшбу открыть,

Которой смог я раздобыть

Все, чем сегодня я владею.

Увидишь, удерут злодеи.

Я им такой задам урок,

Что кража будет им не впрок».

Тут, замирая от испуга,

Спросила богача супруга:

«Ты мне поведай, муженек,

Какой колдун тебе помог

Такое изготовить средство,

Чтобы, не получив наследства

И не томя себя трудом,

Приобрести богатый дом?»

Богач жене ответил строго:

«Не нужно знать тебе так много!

Ты, как примерная жена,

И тем довольна быть должна,

Что я, имея денег вволю,

В чести держу тебя и холю.

Вдруг нас подслушают? Беда!

Что будем делать мы тогда?»

Жена, послушная приказу,

Твердит: «Ведь я тебя и разу,

Голубчик мой, не подвела!

Доверь же мне свои дела!

Не из болтливых я, ты знаешь,

Все спят кругом. Ты обижаешь

Меня, и я лишаюсь сна,

А я во всем тебе верна».

«Хотя с супругою на ложе

Делиться тайнами негоже,

Но, коль клянешься ты молчать,

Тебе решусь я рассказать,

Чтоб не лишать тебя покоя,

Про это средство колдовское.

Знай: все свое добро и дом

Добыл я ловким воровством!»

Жена тогда и восклицает:

«Меня изрядно удивляет

Одно — никто до этих пор

Не догадался, что ты вор!

Для всех ты человек почтенный,

Ты славен честностью отменной,

И как сумел ты столько лет

Обманывать весь белый свет?»

«Ну что ж, для опытного вора, —

Ответил муж, — в том нет укора!

Я так всегда старался красть,

Чтобы в ловушку не попасть».

«Но все же, как ты умудрялся?»

«На промысел я отправлялся

Тогда, когда в тиши ночной

Весь город освещен луной;

Тихонько, как крадутся мыши,

Взбирался на чужие крыши

И мог в окошко разглядеть

То, чем хотел я завладеть.

Затем, — во всем нужна сноровка

Я на чердак спускался ловко,

Сказав: Зюлём, зюлём, зюлём, 280

Луна поможет мне во всём!»

Так мог, произнеся заклятье,

Свой замысел осуществлять я

И в дом — хвалиться не хочу —

Съезжал по лунном лучу!

Послушны заклинанья силе,

Лучи луны меня вводили

Туда, где в сундуках лежит

То, чем хозяин дорожит.

Затем умелыми руками

Легко справлялся я с замками

И, вдоволь нахватав добра,

Решал, что уходить пора.

Тогда на небо глядя снова

Заветное шептал я слово

И, ясным месяцем ведом,

Спокойно покидал тот дом.

Вот так, жена, все эти годы

Я умножал свои доходы.

Спи! Способ мой тебе открыт!» —

И захрапел, как будто спит.

К супружескому разговору

Прислушивались жадно воры…

Теперь — прощай навеки страх:

Залог богатства в их руках!

Скорей бы только им дождаться,

Когда в дому угомонятся.

За дело взяться каждый рад.

Теперь-то им сам черт не брат!

Решили воры, как умели,

Проверить сразу же на деле

Искусство управлять лучом.

Не размышляя ни о чем,

Тут первый вор, твердя заклятья,

Хватает лунный луч в объятья,

И только хочет сесть верхом,

Летит в окошко кувырком.

Расшибся он, кряхтит, вздыхает…

На шум хозяин прибегает

С колом увесистым в руке.

Крича: «Кто здесь, на чердаке?»

Он палкой потчует ворюгу.

А тот бормочет с перепугу:

«Здесь тот, кто, слаб умом своим,

Поверил россказням чужим,

Поживой легкой соблазнился

И вот как тяжко поплатился».

Я думаю, что всякий смог

Из этого извлечь урок:

Не надо верить без разбору

Услышанному разговору.

В иных речах и смысла нет;

Их слушать никому не след.

А есть такие суеверы,

Что верят безо всякой меры

Любой брехне, была б она

Для них занятна да складна.

Того ж, кто слушать вздор не станет,

И плут не так легко обманет.

Итак, словам не всяким верь.

Ганс Сакс же помолчит теперь.

281

Жил в Страсбурге один портной,

И был он мастер недурной.

Заказчиков имел он тьму,

Валила валом знать к нему,

Чтобы придворный сшить наряд,

И стал портной весьма богат.

Вот как-то выпил он разок,

Да так, что заболел и слег

И уж призвал к себе врачей,

О смерти думая своей.

Но раз в четверг, во тьме ночной,