Себастиан Брант - Корабль дураков; Избранное

Мол, кабы мне скакун достался,

Уж я бы славно покатался,

Как подобает! Горько мне,

Что вот на эдаком коне

Монах гарцует шелудивый!

А конь-то, конь какой красивый!

Помещик размышлял всю ночь,

Как делу этому помочь.

Он встал, когда чуть-чуть светало,

И завернулся в одеяло,

И подпоясался потом,

Как нищий странничек, лычком.

Он бороденку растрепал,

В нее соломы напихал,

А ноги обмотал тряпицей,

Как будто гной из них сочится,

И, взяв с собой два костыля,

Заковылял через поля

В лесок: монах ведь, вероятно,

Поедет через лес обратно

К себе на родину один.

И вот лукавый дворянин

На ель закинул костыли

И у дороги лег в пыли.

Когда ж монаха увидал —

И закряхтел, и застонал,

И, к милосердию взывая,

Рыдая, руки воздевая,

Монаха начал умолять

Те костыли ему достать:

Ландскнехт его-де наземь кинул

И костыли на ель закинул.

«Что делать мне без костылей!

О добрый странник! Пожалей!»

Монах, растроганный пройдохой,

Сказал: «Ну погоди, не охай!»

Коня он к дереву ведет,

Поводья старцу подает.

Монах на дерево взобрался,

А дворянин к коню подкрался,

Вскочил и прочь, что было сил,

И костыли свои забыл!

Монах кричит ему: «Куда ты!

Коня украл ты, плут проклятый!»

А тот в ответ: «Конечно, так!

А костыли возьми, дурак,

И ковыляй во славу божью!»

Монах, взбешенный этой ложью,

Метался, злился, завывал

И даже черта призывал.

Зарекся нищим доверять,

Они-де всем плутам под стать!

И, проклиная козни их,

Поехал на своих двоих.

Из шванка явствует одно:

Хоть это было и давно,

Однако же и в наше время

Случиться может так со всеми,

А в Бамберге и не один

Такой найдется дворянин,

Который горд происхожденьем,

Но шибко не богат именьем,

И богачи такие есть,

Которым неизвестна честь.

Но благородных все же много,

Блюдущих честь и веру строго,

Они насилий не чинят

И чванства в сердце не таят,

Они-то пусть и процветают —

Ганс Сакс им этого желает!

273

Астипул говорит, что встарь

Жил в Свейских землях 274государь,

Король Халдан, 275суровых правил,

И государством мудро правил.

Он воевал всегда счастливо,

Супругой обладал красивой,

Но, хоть весьма того хотел,

Он долго сына не имел.

Все ж королева понесла

И мужу сына родила,

Чему король был очень рад, —

Тут веселился стар и млад.

Король велел костры палить,

Чтобы наследника почтить.

Однако эту новость вскоре

Внезапно омрачило горе:

Придворный звездочет узнал

Из вычислений и зеркал

И предсказал отцу, что сразу

Ослепнет сын на оба глаза,

Коль до двунадесяти лет

Увидит солнца полный свет.

Король был очень удручен,

Но по совету мудрых он

Решился горю пособить:

В пещеру сына поместить

И воспитать во тьме ночей

При свете восковых свечей.

Под наблюденьем мудрецов,

Двух седовласых стариков,

В пещере рос да рос ребенок.

Когда ж он вышел из пеленок,

С ним те же двое старцев были,

И королевича 276учили

Они и чтенью и письму

В тиши, и незнаком ему

Был целый мир до этих пор

И королевский пышный двор.

Он ездить не умел верхом,

Он острым не владел мечом,

Он не охотился в лесах,

Не пировал он на пирах,

На звонкой лютне не играл

И отродясь не танцевал.

Вдали от света отрок рос,

Но все же задавал вопрос

Своим учителям не раз:

«Да есть ли люди, кроме нас?

Еще-то где-нибудь живут?

Да как мы появились тут?

Ужель гора нас родила!»

А старцев оторопь брала,

И мудрецы давались диву

Какой у мальца ум пытливый,

Но взаперти его томили

И долго от него таили

Всю истину про белый свет.

Но вот прошло двенадцать лет.

Король велел без долгих слов

За сыном отрядить послов

И привезти его с музыкой,

С весельем, с почестью великой

Из тьмы пещеры в край привольный

В свой Копенгаген, 277город стольный.

Повел он сына в тронный зал

И горделиво показал

Ему бессчетное добро —

Казну, и злато, и сребро.

Дивился отрок потому,

Что внове было все ему, —

Он странным многое почел.

Затем король его повел

Полюбоваться скакунами,

Своими добрыми конями,

А там и в замок за собою,

Чтобы увидеть все покои,