Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Кавказских рыцарей краса,
Пустыни просвещенный житель!
Ты не одним врагам гроза,—
Судьбы самой ты победитель.

Как богатырскою пятой
Вражду черкеса попираешь,
Так неприступною душой
Тоску изгнанья презираешь.

Герой-мудрец! Ты искупил
Двойной ценой венец героя:
В бедах покой свой сохранил
И щит был общего покоя.

Ангел мой кроткий, друг несравненный,
Скорби душевной милый предмет!
Где наша радость — дни незабвенны?
Где упованья сладостный свет?

Всё вдруг погибло! Грусть нам осталась
Спутницей верной в юных летах;
Тщетно мечтами мысль утешалась:
Скорби обитель в наших сердцах.

Рок вероломный нас разлучает;
Зависти змеи вкруг нас шипят;
Будущность дальну мрак сокрывает,
Бездны под нами взоры страшат.

Но успокойся! Тяжко страданье
Вечно ли будет нас бременить?
Там, за могилой, ждет нас свиданье;
Там позабудем слезы мы лить.

Вздохи, стенанья — всё прекратится!
Бурное пламя стихнет в крови,
В радости мирной дух обновится,
Сердце воскреснет к чистой любви.

«Преходит ночь… заря бессмертья занялась…
О вы, которые душой моей владели!
Сберитеся, друзья, в торжественный сей час
Вокруг страдальческой постели.

Прострите нежну длань, спешите усладить
Улыбкою любви боренье смертной муки;
Но тщетной горестью брегитесь омрачить
Минуту близкую разлуки.

Подайте лиру мне: слабеющей рукой
Еще коснуться струн магических желаю…
Отрада дней моих! я слышу голос твой
И снова к жизни воскресаю.

Тебе, благий Отец, за терны и цветы,
Тебе дерзаю петь за всё благодаренье:
В блаженстве и скорбях я зрел твои следы —
Одной любви благоволенье.

Мой жребий славою в сем мире не гремел;
Мои любимые мечтанья не свершились;
Как гость нежданный, мрак могильный налетел,—
И брачны светочи затмились.

Но смел ли я роптать? В замену сих даров
Не ты ли выспренни послал мне утешенья:
К изящному, к добру могущую любовь
И тайну сладость вдохновенья?

Доволен отхожу: я мог благоговеть,
Мог слезы проливать пред благостью твоею;
Мне был знаком восторг, любил я дружбу петь, —
И мой закат утешен ею.

О други! к вам певца последний взор и глас;
Земные чувствия над прахом погасите:
Мы дети Вечного; придет свиданья час,
Надежду верой оживите.

Нет! не расторгнется святой союз сердец:
В свидетели мои при гробе избираю
Неувядаемый поэзии венец;
В залог вам лиру завещаю.

Где вы, мои враги?.. Но я их не имел:
Я скоро забывал и зависть, и гоненья;
Не мщения перун, их злобу одолел
Непобедимый меч смиренья.

И вот готовы мы пред троном Судии
Предстать рука с рукой, в сей жизни примиренны.
О, радость! и враги все братия мои
В обителях Отца нетленных.

А ты, сокрытая любовь души моей,
Одна моим мечтам присущная подруга,
Ты, разгадавшая немой язык очей
Досель таившегося друга!

Добыча ранняя сердечного вдовства,
Ты будешь увядать, убитая тоскою,—
И ласковый Гимен и сладости родства
Навек отринутся тобою.

Спокойная весь день, ты будешь ночи ждать,
Чтоб втайне милые оплакивать надежды,
Чтоб никому сих слез священных не видать,
Чтоб скорбь одна сомкнула вежды.

Я грусть твою постиг, я счел твой каждый вздох,
Но, обручен с иной невестою — с могилой,
Безмолвно угасал, — и искупить не мог
Покоя твоего, друг милый!..»

С сим словом тихий стон прощальну песнь прервал
И лира сирая из хладных рук упала;
Последний звук в струнах еще не умирал,—
А юного певца не стало.